Я сделаю это для тебя - [62]

Изабель, Шарль и все сотрудники новостной редакции уже ждали его, не скрывая нетерпения.

— Черт побери, Эрик, куда ты провалился? Я раз сто пытался до тебя дозвониться.

— Знаю, — бросил Сюма, плюхнулся в кресло и взглянул на плазменный экран. — Показывайте.

Шарль нажал на «пуск».

— Картинка длится несколько секунд, — предупредил он. — Качество средненькое, хорошо видны глаза и черты лица, хотя борода и волосы многое скрывают.

Запись начиналась с размытого изображения, через две секунды на экране возникло лицо заложника с затравленным взглядом, длинной бородой и всклокоченными волосами. Перепуганный человек пытается отодвинуться от приставленного к горлу ножа, его взгляд мечется и наконец упирается в объектив камеры.

— Все, — объявила Клара.

— Это не новая запись. Планы, звук, положение тела и некоторые детали прически и одежды бездомного ясно на это указывают. Похитители как будто сознательно изъяли этот кусок, чтобы дослать вторым, так сказать, заходом.

— Они что, играют с нами? — удивился Эрик.

— Можно сказать и так, — кивнул Шарль. — Хотят подогреть интерес СМИ и общественного мнения, продемонстрировав лицо заложника.

— Послание было?

— Да. Тот же вопрос, что и в прошлый раз: «Какова цена этого человека?» — ответила Изабель.

Шарль взволновался:

— Похоже, их не удовлетворил полученный ответ. Они дают нам дополнительный элемент, но повторяют вопрос.

Помолчав, он продолжил:

— Это значит, что собранная сумма недостаточна… или деньги им не нужны.

— А может, они хотят забрать то, что уже собрано, — вмешался Эрик.

— Нет, — не согласился Шарль, — они ведь даже не заикнулись о способе передачи. Их не устраивает наш ответ.

Эрик молчал. Что-то — он сам не знал что — его беспокоило. Возбуждение превратилось в глухую тревогу, сбивавшую его с толку и щемившую сердце. Неужели все дело в странном диалоге с похитителями, напоминающем манипулирование, или в угрозе, проглядывающей в повторенном похитителями вопросе? Возможно. Он склонился к последнему объяснению, поскольку оно избавляло его от тяжести на душе.

— Нужно подстраховаться и предупредить площадь Бово до показа записи, — объявил он, не отрывая взгляда от лица человека на экране.

Идея Эрика удивила коллег.

— В чем дело? — спросила Изабель.

Сюма беспомощно развел руками, показывая, что ни в чем не уверен.

— Не знаю… Что-то в этом деле мне не нравится. Мы должны защитить себя от возможных сюрпризов.

Шарль поднялся, не в силах справиться с возбуждением.

— Я согласен с Эриком. Мы задержим показ материала на полдня и даже на сутки — возможно, появится новая информация о заложнике. Заодно продемонстрируем похитителям, что сами принимаем решения.

— Но они могут разозлиться, если не увидят свою запись в вечернем выпуске, и пошлют диск на другие каналы, которые не станут терзаться сомнениями! — воскликнула Клара.

— Это вряд ли. Пока что мы были единственными получателями, — ответил Шарль.

Эрик решил вмешаться. Возможность упустить сенсацию составляла куда более конкретную угрозу, чем зыбкое предчувствие, возникшее после просмотра видео.

— У нас есть промежуточное решение. Можно сообщить о получении диска и послания и объявить, что мы их изучаем и покажем в следующем выпуске…

— Отличная идея, — согласилась Изабель, — и великолепная приманка.

* * *

За полдня полиция опознала заложника.

«Нам необходимо проинформировать вас, месье Сюма, сведения крайне важные». Голос Фредерика Лена в телефонной трубке звучал очень серьезно, даже повелительно, встреча была назначена прямо в Министерстве внутренних дел.

Эрик взял такси и по пути на площадь Бово попытался справиться с обуревавшими его противоречивыми чувствами. Он мог гордиться, что один из самых влиятельных политиков страны выбрал его в собеседники. Детское тщеславие было не к лицу маститому журналисту, но Эрик так и не смог избавиться от этого чувства, входя во двор величественного здания. Кроме того, его терзали сомнения. Неужто он где-то облажался, поверил, что сам ведет игру, а в действительности был всего лишь пешкой?

Не мог он избавиться и от смутного страха. Логика этой истории ускользала от него. Возможно, его ждет крупное разочарование. Эрик предчувствовал, что предстоящая встреча вряд ли польстит его самолюбию — уж скорее заставит усомниться в верности собственных суждений. Его не пригласили — вызвали, и не в пресс-центр, не в студию, а прямо в министерство.

Войдя в зал заседаний, Эрик немедленно ощутил напряженную атмосферу. Лица у всех присутствующих были непроницаемые, а по манере здороваться и пристальным взглядам он понял, что никакого обмена информацией не будет.

Спокойным выглядел только Фредерик Лен. Он представил Эрика собравшимся и сообщил, что министр появится с минуты на минуту. В зале установилась тишина, и Эрик постарался встряхнуться и показать собеседникам, что они не слишком его впечатлили.

Министр коротко поздоровался, сел рядом с Эриком, и эта близость с высоким лицом странным образом успокоила его. Министр слегка отодвинул кресло, чтобы видеть и подчиненных, и журналиста.

— Вы знаете, зачем господин министр попросил вас прийти? — спросил Борис Дебрюин.