Я сам себе жена - [27]
Так я очутился в велосипедной мастерской Мальсдорфа. Однако ее хозяин, Фриц Хепперт, вскоре отослал меня к своей жене на кухню: «Лоттхен, ты слишком нерасторопен для этой работы. Так ты денег не заработаешь. Иди лучше на кухню, там ты больше подходишь». Он был, без сомнения, прав, а его жена осталась очень довольна своей новой прислугой.
«Продается трюмо и старая мебель» — эта записка на дереве, недалеко от дома, заинтересовала меня, и я оказался перед домом 31 по Штайн-штрассе в южном Мальсдорфе, по адресу, который был в ней указан. Окна были забраны коваными решетками в стиле модерн с инициалами «FZ» в центре. Чугунный рельеф на фронтоне дома изображал паровоз с высокой трубой. Кто бы здесь мог жить? — подумал я. Мраморная доска ответила на вопрос: Франц Циммерманн, прусский королевский машинист паровоза».
Самого Франца Циммерманна уже не было в живых, а на вилле хозяйничали его сын и невестка и сейчас они хотели освободиться от многих вещей. Больше по наитию, чем разбираясь в искусстве. Циммерманн много чего насобирал за свою жизнь — от фарфоровых безделушек и халтуры до редких и ценных произведений искусства. Мне поручили провести распродажу имущества — дело, конечно в высшей степени интересное, но не прибыльное, однако, я все же смог приобрести много предметов периода грюндерства.
У дома и его обитателей была интересная история. Высокие окна и створчатые двери, которые сохранились и сегодня, попали сюда из берлинского дворца графа Реедерна на Унтер-ден-Линден. Первый владелец мальсдорфской виллы служил у графов дворецким и позаимствовал многие детали здания дворца, когда в 1907 году оно было снесено, потому что владелец гостиниц Адлон решил построить на этом месте свой знаменитый отель.
Так, вместе с окнами и створчатыми дверями, в Мальсдорф перекочевали четыре фигуры из песчаника, которые раньше венчали парапет крыши дворца. Дворецкий установил их для украшения своего палисадника, впрочем, не представляя их действительной ценности. Один коллекционер старинных скульптур, который хотел обязательно приобрести эти фигуры, долго кружил в своей коляске по Мальсдорфу, пока не обнаружил их в палисаднике. Он заплатил за скульптуры столько же, сколько дворецкому в свое время пришлось выложить за строительство всей своей виллы.
Старый Циммерманн был монархистом, он презирал нацистов, да и русских оккупантов не жаловал. Так, когда красноармейцы заняли Мальсдорф, он достал из шкафа свою старую солдатскую форму прусского королевства и встал у входной лестницы с ружьем, правда незаряженным, чтобы встретить непрошеных гостей: «Этот порог русские перешагнут только через мой труп». При виде старого господина в музейном костюме со старинным ружьем — верный монархист даже штык прицепил — солдаты не смогли удержаться от смеха. Они его разоружили и пообещали не грабить дом. И действительно, все осталось нетронутым. Только два маленьких происшествия разъярили старого машиниста: во время обыска один красноармеец накакал в тумбу часов в столовой, а другой в это время написал в крюшонницу.
Весь дом был как настоящий музей, когда я ступил в него через год после этих неаппетитных происшествий: жена машиниста полностью разделяла страсть мужа к коллекционированию.
В 1946 году я узнал, что собираются сносить замок Фридрихсфельде. Русские как раз выехали из него со всем своим добром, а на замок в стиле барокко набросились вандалы — как стервятники и гиены на мертвого зверя. Они выдрали доски пола, балки перекрытий, двери и часть перил — на дрова. Почти три столетия истории ничего не значат, если кому-то Здесь и Сейчас не хватает дров, чтобы согреться или сварить еду.
Я чувствовал шок: прекрасный замок, знакомый мне с самого детства, архитектура которого так впечатляет, и парадный зал которого так мне нравится, будет снесен? Что за варварство! Я пошел в контору имения. Надо было как-то изменить это немыслимое решение.
Нет, ничто не может помешать сносу, деньги уже выделены, было сказано мне. Мне не надо было объяснять, как трудно именно в Германии отменить решение государственных инстанций, к тому же, если деньги уже отпущены и чиновничья карусель завертелась. Чиновники воспринимают это как анархичную попытку нарушить их священный порядок. Моя попытка спасения, которая сегодня, я уверен, была бы обречена на провал, удалась в 1946 году, в то время хаоса, которое любой порядок доводило до абсурда.
В комнатке рядом с правлением старая седая женщина стучала на пишущей машинке. Эмми Шнайдер, бывшая секретарша владельца замка Сигизмунда фон Трескова, спросила: «Так это Вы хотите взять замок?» Потом она повернулась к управляющему: «Господин Шуберт, отдайте ему замок. А деньги мы бы лучше использовали на строительство трех силосных ям в имении». — «Великолепная идея!» — одобрил он.
Тем не менее, господин Шуберт с затаенной усмешкой осмотрел меня с головы до пят, его взгляд, слега удивленно, упал на мои короткие брюки. «А у Вас вообще-то есть деньги, чтобы отремонтировать замок?» — «Нет, — ответил я, — денег у меня совсем нет, зато есть две руки».
* * *
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В ноябре 1917 года солдаты избрали Александра Тодорского командиром корпуса. Через год, находясь на партийной и советской работе в родном Весьегонске, он написал книгу «Год – с винтовкой и плугом», получившую высокую оценку В. И. Ленина. Яркой страницей в биографию Тодорского вошла гражданская война. Вступив в 1919 году добровольцем в Красную Армию, он участвует в разгроме деникинцев на Дону, командует бригадой, разбившей антисоветские банды в Азербайджане, помогает положить конец дашнакской авантюре в Армении и выступлениям басмачей в Фергане.
В книге друга и многолетнего «летописца» жизни Коко Шанель, писателя Марселя Эдриха, запечатлен живой образ Великой Мадемуазель. Автор не ставил перед собой задачу написать подробную биографию. Ему важно было донести до читателя ее нрав, голос, интонации, манеру говорить. Перед нами фактически монологи Коко Шанель, в которых она рассказывает о том, что ей самой хотелось бы прочитать в книге о себе, замалчивая при этом некоторые «неудобные» факты своей жизни или подменяя их для создания законченного образа-легенды, оставляя за читателем право самому решать, что в ее словах правда, а что — вымысел.
Титул «пожирательницы гениев» Мизиа Серт, вдохновлявшая самых выдающихся людей своего времени, получила от французского писателя Поля Морана.Ренуар и Тулуз-Лотрек, Стравинский и Равель, Малларме и Верлен, Дягилев и Пикассо, Кокто и Пруст — список имен блистательных художников, музыкантов и поэтов, окружавших красавицу и увековечивших ее на полотнах и в романах, нельзя уместить в аннотации. Об этом в книге волнующих мемуаров, написанных женщиной-легендой, свидетельницей великой истории и участницей жизни великих людей.
В книгу вошли статьи и эссе знаменитого историка моды, искусствоведа и театрального художника Александра Васильева. В 1980-х годах он эмигрировал во Францию, где собрал уникальную коллекцию костюма и аксессуаров XIX–XX веков. Автор рассказывает в книге об истории своей коллекции, вспоминает о родителях, делится размышлениями об истории и эволюции одежды. В новой книге Александр Васильев выступает и как летописец русской эмиграции, рассказывая о знаменитых русских балеринах и актрисах, со многими из которых его связывали дружеские отношения.