Я - Русский офицер! - [43]

Уже через несколько минут, их взору предстала следующая картина. Старый еврей-сапожник Моня Блюм грузил в «полуторку» свои вещи. Соседи по дому собрались во дворе, с интересом наблюдая, как еврей Блюм, поспешно выносит и, не укладывая, прямо так бросает свои жалкие пожитки в кузов. Нехитрый домашний скарб был уложен и дядя Моня сел передохнуть на подножку ободранного «АМО».

Со слезами на глазах и скорбным серым лицом, он напоследок закурил свою трубку. Как-никак, он был человек, и ему было жаль покидать насиженное место. Чувство какой-то тревоги, какого-то животного страха, все последние дни терзали душу дяди Мони. И в один из дней, сердце его, не выдержав такой тревоги, все же дрогнуло. Да еще, вдобавок кошмарные сновидения каждую ночь поднимали его в холодном поту и он, измотавшись от своего психического недуга, принял решение — бежать, бежать прочь, подальше, на Волгу, куда, по его мнению, враг дойти не мог.

— Здравствуйте, дядя Моня, — сказал Краснов, подойдя к машине с улыбкой.

Блюм, посмотрел на него каким-то скорбным и отрешенным взглядом и сквозь покинувшие его душевные силы, сказал:

— А, Валеричка, вы опять ко мне со своей барышней?

— Как видите… Мы, дядя Моня, решили через год пожениться, — сказал Валерка, желая похвастаться перед стариком за свою любовь.

— Так вы пришли за моим благословением!? Старый еврей, Моня Блюм, не может благословить вас! Старый еврей, Моня Блюм, бежит, словно крыса с тонущего корабля! — сказал еврей, глядя снизу вверх на Краснова заплаканными глазами.

— Что же случилось? — спросил Валерка, перепугавшись Мониным видом.

— О, Валеричка, вы еще ничего не знаете! Какой вы еще наивный мальчик! Эти фашисты собрали на границе с СССР пятьдесят отборных дивизий. С такой силищей они за неделю дойдут до Смоленска. Так вот, старый еврей, Моня Блюм, решил бежать отсюда. У меня в Саратове есть родственники, вот мы туда и поедем. Уж больно мне не хочется видеть фашистские рожи на улицах моего любимого Смоленска.

— Вы меня, дядя Моня, рассмешили. На нашей границе, ведь тоже войск стоит не меньше! Немец о наших бравых солдат сломает свои зубы, и мы попрем его прямым ходом в его Германию, до самого Берлина.

— Как вы, Валеричка, еще наивны, мой юный друг! Как вы еще наивны! Ваши слова, да Богу бы в самое ухо! — сказал Моня, глубоко вздыхая.

— А вы не боитесь, дядя Моня, что чекисты посчитают, что вы паникер? — спросил Валерка, решив слегка поиздеваться над испуганным сапожником.

— О, Валеричка, не надо в этом доме говорить о чекистах! Это благодаря моим волшебным рукам и их хромовым сапогам, старый еврей Моня Блюм еще на свободе.

— А я хотел сказать вам огромное спасибо! — сказал Краснов.

— За шо!? — спросил Моня, удивляясь.

— За то, что вы меня познакомили тогда с…, - Валерка не успел договорить, как Моня поднес палец к своим губам, словно девка в кумачовом платке с агитационного плаката «Не болтай», и прошипел:

— Я вам, Валеричка, ничего не говорил. И знаете, совсем ни с кем не знакомил. А теперь, прощайте! Пусть Бог, услышит ваши молитвы, — сказал Моня и, открыв дверь в кабину, молча захлопнул её за собой.

Полуторка, заскрипев стартером, завелась и, выплюнув черное облако дыма, выехала сквозь арку ворот на Ленинскую улицу.

Краснов, держа под руку свою подругу, остался стоять, глядя на удаляющуюся от дома машину. Сейчас все его мысли были заняты перевариванием слов, сказанных дядей Моней, но он никак не мог поверить в то, что немецкий сапог вступит на советскую землю.

— Что это с ним? — спросила Лена, видя, как семья Блюмов покинула родовое гнездо.

— Удирает! Сказал, что скоро война с немцами будет. Я не знал, что дядя Моня настоящий паникер, — сказал Краснов. — Пошли, лучше отправим посылку. Пусть Бог будет ему судья…

Лена, слегка помрачнев от сказанных слов Красновым, вновь взяла его под руку и, улыбнувшись сквозь пропавшее настроение, они не спеша двинулись в сторону главпочтамта.

— А вдруг, это…правда? — спросила Леди, любопытно заглядывая в глаза Краснову.

— Во! И ты тоже туда! Так давай, беги, беги за этим евреем! Бегите все! Я останусь один в этом городе! Если немец действительно нападет, я сам буду защищать свой город и свою Родину…

— Ты что, обиделся? — спросила Ленка, видя, как Краснов не на шутку распсиховался.

— Знаешь, Леночка, а мне действительно обидно! У нас такая армия! Ты знаешь, сколько на границе войск стоит? Мы же еще в позапрошлом году освободили Западную Украину и Западную Белоруссию от поляков.

— Ладно, хватит о грустном! Ведь послезавтра выпускной вечер. Я себе новое платье пошила на премиальные, полученные от Красного креста.

Валерка, переключившись на другую тему, старался забыть разговор с евреем, но мысли словно наслаивались одна на другую, создавая в голове странные хитросплетения. Краснов старался гнать их прочь, но они все сильнее и сильнее заполняли полочки его сознания.

Ленка шла рядом, говорила насчет каких-то нарядов, в которых она предстанет на выпускном школьном балу, но он фактически не слышал её.

— Вот же, паникер! — сказал он вслух так, что Ленка вздрогнула.

— Ты меня, наверное, совсем не слушал? — спросила Лена, видя задумчивое лицо Краснова.