Я рожден(а) для этого - [84]
Роуэн резко выдергивает руку.
– Как поступать? Разве я могу поступить с тобой хуже, чем ты поступаешь со мной?!
– Мальчики, успокойтесь! – рявкает дедушка, потом смотрит на Роуэна. – Давай ты просто отдашь ему нож.
– Господи боже, в сотый раз повторяю: я его не брал!
До меня доносится шепот Джульетты:
– Ангел… Это ты его взяла?
– Что?! – возмущенно вскрикивает Ангел. – Я бы никогда ничего не украла у Джимми. Как тебе такое в голову могло прийти?
Я и сам знаю, что нож взяла не Ангел. Она единственная, кто мне помогает. Если бы ей был нужен мой нож, она могла бы просто его не возвращать.
– Ну… Ты в последнее время странно себя ведешь… – Джульетта замолкает на полуслове. Ангел смотрит на нее несколько секунд, а потом уходит на кухню.
– Ты не можешь сейчас уехать, – говорю я Роуэну.
Тот устало вздыхает:
– Да ты наверняка его где-нибудь выронил.
– Просто признайся, что взял мой нож.
– Правда, Роуэн, отдай нож, – пристально смотрит на него Блисс.
– Как я могу отдать то, чего у меня нет?!
– Значит так. – Дедушка хватает Роуэна за плечо и силой уводит в гостиную. Потом заталкивает меня на кухню. – Никто никуда не пойдет, пока мы со всем не разберемся. Пусть тот, кто взял нож, придет и отдаст его мне. Вопросов задавать не буду, обещаю. – Он шумно выдыхает. – Нож принадлежал моему отцу, и я не хочу, чтобы он оказался в чужих руках.
Я тяжело опускаюсь на стул в кухне. Ангел уже сидит за столом.
«Ты ведь его не брала?» – спрашиваю я одними глазами.
Ангел молча качает головой.
Мне нужно проветриться. В доме становится слишком жарко – во всех смыслах, – а людей непривычно много, так что я уже чувствую накатывающие волны паники.
Я выхожу на задний двор и бреду по мокрой траве, вдыхая свежий воздух. Дождь так и не утих; наверное, река уже вышла из берегов.
Моя светло-серая футболка быстро темнеет, за шиворот капает, в ботинках сыро.
Сколько еще мы просидим тут, скованные нерешительностью, не имея возможности уйти?
С таким же успехом я мог бы вернуться в группу.
Я бесцельно шатаюсь по саду и вдруг замечаю кого-то за кустом. Приходится прищуриться, чтобы разглядеть сквозь пелену дождя, кто там. Это Листер с сигаретой во рту. Он сидит на скамейке, откуда открывается чудесный вид на деревню и лес вокруг.
– Привет, – говорю я. Листер вздрагивает от неожиданности, а потом смеется, увидев меня.
– Не слышал, как ты подошел. – Он глубоко затягивается.
– Хватит курить. Умрешь молодым.
– Мы все умрем, – пожимает плечами Листер.
– Как пафосно.
– Все равно не собираюсь доживать до старости. – Еще одна затяжка. – Тоска же. Спасибо, я достаточно пожил и хочу отдохнуть.
Язык у него слегка заплетается, в руке – пустой бокал из-под вина.
– Успокойся, тебе всего девятнадцать. Ты еще долго проживешь.
– Мне уже девятнадцать. Я и так задержался на этом свете.
Я смеюсь, хотя есть в словах Листера что-то зловещее.
– Так что с нами будет? – спрашивает он, а когда я не отвечаю, гасит сигарету о скамейку, отставляет бокал в сторону и поворачивается ко мне.
На секунду кажется, что он собирается снова меня поцеловать, но вместо этого Листер утыкается лбом мне в шею, прижимается щекой к руке и обнимает за плечи. Он пахнет сигаретным дымом и алкоголем, но еще он такой теплый, что меня даже не тянет отстраниться.
– Я тоже хотел бы все изменить, – говорит он. Капли дождя соскальзывают с его волос мне на ногу. – В следующей жизни стану обычным человеком с нормальной работой. И никто не будет знать, кто я такой.
Хорошая ли это альтернатива? Не знаю.
– Джимми, я так виноват. Прости меня.
Я глажу его по руке.
– За что простить?
– Это я. – Он прячет глаза. – Я сделал то фото.
– Какое фото?
– Фото Джоуэна. Которое выложили во вторник.
Внутри что-то обрывается. Мне нужно время, чтобы освоиться с этой новостью.
Когда Листер продолжает, голос его дрожит:
– Я не врал тогда в самолете, я правда думал, что это не я. Но потом нашел его в телефоне и вспомнил…
Я ни слова не могу из себя выдавить. Листер выпрямляется.
– Послушай, это случилось несколько месяцев назад. Меня тогда окончательно достали все эти фанатские фантазии на тему Джоуэна… – Я вижу, что его глаза наполняются слезами. – Понимаешь, они все хотели, чтобы вы с Роуэном… любили друг друга. А меня как будто исключили из уравнения, лишили даже шанса быть с тобой. Я думал, если я хотя бы попытаюсь, фанаты… озвереют.
– Шанса быть со мной? – тупо повторяю я.
Листер продолжает, будто не слыша меня.
– Ты нравился мне много лет, но фанатам же насрать на это, они ничего не видят, им только Джоуэна подавай. И вот однажды ночью, после вечеринки у нас дома, я увидел, как вы двое спите в обнимку… будто женатая парочка или вроде того. – Слезы катятся по его лицу. А может быть, это просто дождь. Листер понижает голос до едва слышного шепота: – Я в жизни не чувствовал себя таким жалким и ненужным.
Я сижу, оцепенев, и ничего не говорю. Листер нервно хохочет, вскидывая руки в воздух.
– И я поступил так, как поступаю всегда! Превратил все в шутку. Напился, сфотографировал вас и отправил парочке друзей с подписью: «ЛОЛ! Посмотрите-ка! Джимми и Ро похожи на восьмидесятилетних женатиков!!» Видимо, один из них потом слил это в сеть. Но вина целиком и полностью на мне. Прости, Джимми. Ты даже не представляешь, как мне жаль.
