Я рожден(а) для этого - [63]

Сейчас в парне рядом не осталось ничего от мальчика, который, сверкая глазами от радости, рассказывал мне, какую гитару ему подарили на день рождения. Или тащил в музыкальный класс – показать, как научился играть басовую партию из песни группы Vaccines. Он больше не смеется. И ничему не удивляется.

Хотя мы получили, что хотели. Так?

Мы хотели играть в группе.

– Где Блисс? – наконец нарушает молчание Роуэн. Он знает, что ответа у меня нет, и все равно спрашивает.

Листер начинает негромко выстукивать на ударных какой-то джазовый бит.

– Роуэн, – вдруг окликает он. Я смотрю на него с удивлением – он всегда зовет Роуэна «Ро». С чего бы изменять привычкам? – А ты в самом деле хочешь быть с Блисс?

Роуэн резко оборачивается и весь как-то ощетинивается.

– Что ты имеешь в виду? – сердито спрашивает он.

– Ну, вы же все время ссоритесь. Вам не надоело?

Роуэн застывает. Потом опускает голову.

Я нажимаю кнопки на ланчпаде и принимаюсь тихонько подыгрывать Листеру. Инструмент выключен, так что вместо музыки слышатся только ритмичные щелчки.

– Я люблю ее, – вдруг говорит Роуэн.

– И что?

– Я просто… хочу, чтобы мы могли быть вместе, как нормальные люди. Без… вот этого всего. Ну, знаешь. – Он обводит рукой студию. – И нового контракта.

– У нас еще осталось пространство для маневра. Мы можем поторговаться… – начинает Листер, но Роуэн его перебивает:

– Я знаю, но я хочу подписать этот контракт. С ним наша музыка зазвучит по всему миру. Хотя Блисс… и наши отношения… Видимо, такова цена славы.

– Как драматично, – хмыкает Листер.

Роуэн перебирает струны, невольно подстраиваясь под заданный ритм.

– Когда-нибудь мы сможем делать все, что захотим, – задумчиво произносит он.

– Это когда же? – спрашиваю я.

– Когда-нибудь, – отвечает Роуэн.

Листер уже напевает себе под нос:

– И когда он доберется до рая…

Слов я не знаю, но мелодия идеально ложится на аккорды, подобранные Роуэном.

– Он скажет святому Петру: «Разрешите доложить, сэр. Я отслужил свой срок в аду».

– Ребята, можете еще раз сыграть «Жанну д’Арк»? – кричит нам звукооператор из-за пульта.

Импровизация обрывается, и я включаю ланчпад.

•

– Время подписывать контракт! – объявляет Сесили и с громким хлопком выкладывает на стол несколько копий соглашения. – Кому нужна ручка?

– Погоди-ка, я думал, мы сделаем это после записи, – озадаченно смотрит на нее Роуэн.

– Увы, малыш. «Форт Рекордс» отменил встречу с нами, поэтому нужно как можно скорее отправить им подписанный контракт. Если будем медлить, можем вообще о нем забыть.

Я беру со стола один экземпляр и просматриваю по диагонали. Ничего не изменилось – контракт по-прежнему обещает нам «веселую» жизнь. Глаз невольно цепляется за кабальные условия: бесконечные гастроли и реклама. Где же во всем этом мы?

Меня не отпускает ощущение, что после подписания контракта «Ковчег» перестанет быть нашей группой и превратится в очередной конвейерный бренд.

Но Роуэн уже схватил ручку и с абсолютно невозмутимым лицом украшает договор витиеватой подписью.

– Джимми? – Сесили протягивает мне ручку.

Я смотрю на нее, но брать не спешу.

– Ты в порядке? – спрашивает Сесили, глядя мне прямо в глаза.

Не помню, когда такое случалось в последний раз. Сесили, может, и наша «мамочка», но иногда мне кажется, что я совсем ее не знаю.

– Хм-м, – мычу я.

Ручка. Я должен взять ручку, поставить свою подпись на соглашении и передать себя в распоряжение «Форт Рекордс».

– Что-то не так? – интересуется Сесили.

Я перевожу взгляд на Роуэна. Он отодвинул контракт в сторону и сидит, откинувшись на стуле с закрытыми глазами.

– Хм-м…

Листер тоже просматривает договор, хмурится, трясет головой и стучит ручкой по лбу.

Этот контракт возлагает на нас безумное количество обязательств. Я не уверен, что смогу их выполнить. Не уверен, что справлюсь. С этим контрактом мы потеряем «Ковчег» – а что получим взамен? Ложь. Много лжи. Фальшивых улыбок, срежиссированных интервью – и еще больше фанатов, которые будут жадно ловить слухи и сплетни, фотографировать нас, следить за нами… Ненавидеть нас.

– Мне нужно в туалет, – сдавленно бормочу я.

Сесили опускает руку – ручку я так и не взял – и смотрит на меня с тревогой. Такого выражения лица я у нее не припомню.

– Ладно, только не задерживайся, – наконец говорит она.

•

Я брызгаю холодной водой в лицо и только потом спохватываюсь, что мне уже нанесли макияж. Упс.

Кажется, я срываюсь.

Интересно, знаменитости поэтому начинают принимать наркотики? Потому что в какой-то момент не выдерживают?

Иногда я и сам об этом думаю. А вдруг с ними станет легче?

Когда я смотрю, как Листер курит и пьет, то с уверенностью думаю, что это плохо, – но понимаю, зачем он так поступает.

Чтобы не думать.

Ненавижу думать.

Дверь туалета распахивается, и входит Листер. Он явно не ожидал, что я буду торчать с мокрым лицом над раковиной, но быстро справляется с удивлением, улыбается и говорит:

– Смотрю, встречи в туалете входят у нас в привычку.

– Ага, – со смехом отвечаю я.

– Не волнуйся, я больше не буду тебя домогаться.

– Ты меня не домогался. – От последнего слова меня передергивает. – Ты просто неправильно меня понял. И остановился, когда я сказал «нет».