Я рожден(а) для этого - [59]
Я сижу за столом с чашкой чая и тупо пялюсь на дверцу холодильника. Меня хватает только на слабую улыбку.
– Ну да. Простите.
Дороти садится напротив.
– Как прошел концерт? Хорошо провела время?
Я не знаю, что ей ответить, а потому выдавливаю из себя писклявое и не слишком убедительное «да».
– В твои годы я сходила с ума по «Битлз», – ни с того ни с сего делится Дороти. – В шестидесятые им не было равных. Девушки часами ждали на улице, только чтобы их увидеть. Слали любовные письма, кидали трусики на сцену, визжали, как банши[16]. Это называли битломанией. – Дороти кладет руки на стол и улыбается воспоминаниям. – Никогда не забуду, как Джон Леннон сказал: «Мы сейчас популярнее Иисуса». Многие взъелись на него за эти слова, но он был прав. «Битлз» стали новой религией.
Я молча жду продолжения.
– Несложно догадаться, почему так случилось. Парни из «Битлз» были совершенно безобидными. Да, они играли хорошую музыку, но тянулись к ним потому, что они были добрыми. И привлекательными, конечно, – но их красота не была пугающей и брутальной. Такое девушек скорее отталкивает. Нет, они были лохматыми и худосочными. Сейчас такое в моде, но в те времена к подобному еще не привыкли. Их было не страшно любить. А в шестидесятые девушки много чего боялись.
Интересно, я поэтому полюбила «Ковчег»? Потому что они безобидные?
Но теперь-то я знаю, что у них есть зубы.
И если подобраться слишком близко, они вполне могут укусить.
– Настоящее безумие; никто не представлял, что с этим делать. Особенно бедные «Битлз». Ты ведь знаешь, что в 1966-м они перестали давать концерты? Просто перестали, решили, что для них это слишком. Слава, пресса, девушки… Слишком много на них свалилось. – Дороти вздыхает. – Но пресса обвинила во всем фанаток. Газеты писали, что девушки так умирали по «Битлз» только потому, что в их жизни больше ничего не было. Ни мужей, ни детей, ни работы. Журналисты снова и снова прохаживались по тому, как они визжат. Господи, эти альфа-самцы из СМИ просто не выносят женского визга, – хмыкает Дороти. – Если подумать, это даже забавно. Они пытались унизить девушек, показать всем, насколько они жалкие, но на самом деле фанатки являли собой настоящую мощь. Они были сильнее, чем кто-либо.
А я вот совсем не чувствую себя сильной. Сейчас я скорее воплощение ничтожества и олицетворение уныния.
– «Битлз» перестали давать концерты еще и потому, что из-за визга фанаток никто не слышал, что они поют. Музыка и песни тонули в шуме толпы.
– А вы тоже болели битломанией?
Дороти снова смеется и опускает глаза.
– Это было очень давно.
ДЖИММИ КАГА-РИЧЧИ
Я бы с огромным удовольствием упал и проспал полдня – если бы не пришлось до четырех утра торчать на афтепати в честь завершения гастролей, а потом вставать в восемь, потому что у нас назначены съемки шоу.
После концерта мы даже не вернулись ночевать в свою квартиру. Я просыпаюсь в номере отеля неподалеку от Арены O2 и где-то с минуту просто лежу и таращусь в незнакомый потолок, пытаясь вспомнить, что за кошмар мне снился. Точно, мне снилось, будто я потерял дедушкин нож. Только вот ужас в том, что я потерял его на самом деле.
Лучше бы мне вовсе не просыпаться.
На тумбочке возле кровати противно жужжит мобильный – Сесили пишет, что пора вставать.
Сегодня мы подписываем новый контракт.
Все-таки хорошо, что мы не вернулись в нашу квартиру, куда кто угодно может зайти и сфотографировать меня.
Здесь, впрочем, ненамного лучше.
Господи.
Как мне все это надоело.
Пожалуйста, я просто хочу лежать в кровати и не шевелиться.
Мы никогда не завтракаем в отелях. Иногда нам приносят что-нибудь в номер, но на публике мы не едим. Порой это означает, что мы не едим вообще.
К девяти утра мы уже сидим в машине и направляемся на телестудию. Ехать до нее всего ничего, но Лондон в будний день – сущий кошмар. Листер постоянно прикладывает ко лбу бутылку с холодной водой. Роуэн прилип щекой к стеклу, мысли его блуждают где-то далеко, а время от времени он и вовсе отключается. На улице идет дождь.
Вспоминая о дедушкином ноже, я всякий раз испытываю горячее желание вырвать у Листера бутылку и расколошматить об пол. Но вместо этого только впиваюсь ногтями в ладонь – не лучшая идея, учитывая, что ее рассекает глубокий порез.
Заметив, что Листер и Роуэн уснули, я поднимаю прозрачную перегородку, которая отделяет салон от водителя, и звоню дедушке.
– Алло?
– Привет, дедушка, это Джимми.
– Джим-Боб! Я не ждал, что ты сегодня позвонишь. Как у тебя дела?
– Мы едем сниматься в телешоу… А потом подписывать новый контракт.
Дедушка хмыкает.
– Точно, новый контракт. Ты, наверное, рад?
Аж из штанов выпрыгиваю.
– Конечно, – отвечаю я.
– У тебя же вчера был день рождения, – спохватывается дедушка. – Как-нибудь отметили? Когда в следующий раз приедешь в гости, обязательно отметим.
– Ага, – бормочу я. Про вчерашний день рождения я совсем забыл. – Листер и Роуэн купили торт, а еще все пели «С днем рожденья тебя».
Интересно, когда я в следующий раз смогу навестить дедушку? Когда мне дадут выходной? А если он умрет прежде, чем я к нему приеду? Вдруг наша прошлая встреча была последней, просто мне об этом еще не известно?
Фрэнсис — круглая отличница и староста школы. У нее в жизни есть одна-единственная мечта — поступить в Кембридж. Но помимо учебников и списков литературы она втайне обожает «Город Юниверс», фантастический подкаст, который ведет некий человек по имени Радио. Фрэнсис одна из главных его поклонниц и играет далеко не последнюю роль в фандоме: она рисует арты и скетчи. Однажды в личку ей падает сообщение от… Радио, который просит Фрэнсис рисовать для подкаста. С этой самой минуты жизнь Фрэнсис переворачивается с ног на голову.
Можно ли стать богом? Алан – успешный сценарист популярных реалити-шоу. С просьбой написать шоу с их участием к нему обращаются неожиданные заказчики – российские олигархи. Зачем им это? И что за таинственный, волшебный город, известный только спецслужбам, ищут в Поволжье войска Новороссии, объявившей войну России? Действительно ли в этом месте уже много десятилетий ведутся секретные эксперименты, обещающие бессмертие? И почему все, что пишет Алан, сбывается? Пласты масштабной картины недалекого будущего связывает судьба одной женщины, решившей, что у нее нет судьбы и что она – хозяйка своего мира.
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).
Сэм Дюшан, сочинитель шпионских романов, вдохновленный бессмертным шедевром Сервантеса, придумывает своего Дон Кихота – пожилого торговца Кишота, настоящего фаната телевидения, влюбленного в телезвезду. Вместе со своим (воображаемым) сыном Санчо Кишот пускается в полное авантюр странствие по Америке, чтобы доказать, что он достоин благосклонности своей возлюбленной. А его создатель, переживающий экзистенциальный кризис среднего возраста, проходит собственные испытания.
Судьба иногда готовит человеку странные испытания: ребенок, чей отец отбывает срок на зоне, носит фамилию Блаженный. 1986 год — после Средней Азии его отправляют в Афганистан. И судьба святого приобретает новые прочтения в жизни обыкновенного русского паренька. Дар прозрения дается только взамен грядущих больших потерь. Угадаешь ли ты в сослуживце заклятого врага, пока вы оба боретесь за жизнь и стоите по одну сторону фронта? Способна ли любовь женщины вылечить раны, нанесенные войной? Счастливые финалы возможны и в наше время. Такой пронзительной истории о любви и смерти еще не знала русская проза!
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.
Повесть известной писательницы Нины Платоновой «Я детству сказал до свиданья» рассказывает о Саше Булатове — трудном подростке из неблагополучной семьи, волею обстоятельств оказавшемся в исправительно-трудовой колонии. Написанная в несколько необычной манере, она привлекает внимание своей исповедальной формой, пронизана верой в человека — творца своей судьбы. Книга адресуется юношеству.
После смерти своей лучшей подруги Ингрид Кейтлин растеряна и не представляет, как пережить боль утраты. Она отгородилась от родных и друзей и с трудом понимает, как ей возвращаться в школу в новом учебном году. Но однажды Кейтлин находит под своей кроватью тайный дневник Ингрид, в котором та делилась переживаниями и чувствами в борьбе с тяжелой депрессией.
Аристотель – замкнутый подросток, брат которого сидит в тюрьме, а отец до сих пор не может забыть войну. Данте – умный и начитанный парень с отличным чувством юмора и необычным взглядом на мир. Однажды встретившись, Аристотель и Данте понимают, что совсем друг на друга не похожи, однако их общение быстро перерастает в настоящую дружбу. Благодаря этой дружбе они находят ответы на сложные вопросы, которые раньше казались им непостижимыми загадками Вселенной, и наконец осознают, кто они на самом деле.
Вскоре после самоубийства отца шестнадцатилетний Аарон Сото безуспешно пытается вновь обрести счастье. Горе и шрам в виде смайлика на запястье не дают ему забыть о случившемся. Несмотря на поддержку девушки и матери, боль не отпускает. И только благодаря Томасу, новому другу, внутри у Аарона что-то меняется. Однако он быстро понимает, что испытывает к Томасу не просто дружеские чувства. Тогда Аарон решается на крайние меры: он обращается в институт Летео, который специализируется на новой революционной технологии подавления памяти.
Однажды ночью сотрудники Отдела Смерти звонят Матео Торресу и Руфусу Эметерио, чтобы сообщить им плохие новости: сегодня они умрут. Матео и Руфус не знакомы, но оба по разным причинам ищут себе друга, с которым проведут Последний день. К счастью, специально для этого есть приложение «Последний друг», которое помогает им встретиться и вместе прожить целую жизнь за один день. Вдохновляющая и душераздирающая, очаровательная и жуткая, эта книга напоминает о том, что нет жизни без смерти, любви без потери и что даже за один день можно изменить свой мир.