Я рожден(а) для этого - [24]

– Как по мне, не слишком отличается от христианства, – подытоживает она, когда я замолкаю. – Лучший друг моего парня – верующий христианин.

– Да, ислам и христианство во многом похожи.

– Хотела бы я верить в Бога и во все такое, – вздыхает Блисс.

– Почему? – удивляюсь я.

– Согласись, неплохо, когда есть за что уцепиться, если в твоей жизни все идет прахом.

Я задумчиво киваю. В чем-то она права.

– А что ты делаешь, когда все идет прахом?

– Не знаю. – Блисс пожимает плечами. – Плачу, наверное.

– От этого вера не спасает, – криво улыбаюсь я. – Все равно приходится иногда плакать.

– Если подумать, – Блисс обводит взглядом собравшихся в пабе, – в фандоме тоже есть что-то от религии.

Мне эта мысль никогда не приходила в голову. И тем не менее я со смехом киваю.

– Да уж. Тогда нам следует хорошенько помолиться, чтобы Джимми и Роуэн благословили нас еще одним объятием на сцене.

Блисс тоже смеется, но на мгновение в ее глазах проскальзывает что-то, отчего у меня возникает ощущение, будто ей жаль меня и остальных фанаток.

– Вам в самом деле нравится думать, что они вместе?

Я пожимаю плечами.

– Благодаря им я верю, что настоящая любовь существует.

Что в этом мире вообще существует что-то хорошее. Что он не обратится в пыль в следующий миг. Что для меня есть смысл держаться за жизнь.

– А если бы не они, ты бы в это не верила?

Я пытаюсь представить, кто еще мог бы заставить меня поверить в любовь, но ничего не приходит в голову. Перед мысленным взором возникают родители, которые вечно ругаются. Школьная подруга, которую парень бросил после первого секса. Парочка, молча сидящая за столиком в ресторане.

– Боюсь, что нет, – наконец отвечаю я.

•

Когда я возвращаюсь из туалета, Блисс сидит с телефоном чуть поодаль от толпы. От ясного, уверенного выражения лица не осталось и следа – теперь она выглядит так, будто с кем-то ссорится.

Я подхожу ближе, и до меня доносятся слова:

– Вообще-то это не твое дело, где я и чем занимаюсь.

Блисс отключается и бросает телефон на стол. Я краем глаза замечаю на экране имя звонившего – Роуэн.

Забавно.

– Все в порядке? – спрашиваю я, присаживаясь рядом.

Блисс вскидывает голову, удивленно смотрит на меня и молниеносно растягивает губы в улыбке, будто ничего не случилось.

– Да, все отлично, как же иначе? – отвечает она. – Мама звонила. Не любит, когда я гуляю допоздна.

– Ага, – киваю я, хотя сильно сомневаюсь, что ее маму зовут Роуэн.

– Ладно, мне пора. – Блисс прячет телефон в карман и снова улыбается. – Приятно было познакомиться!

В следующий миг она уже выскальзывает из паба – я даже сказать ничего не успеваю. У меня такое чувство, будто я весь вечер общалась с призраком.

•

Поболтав еще с парой интернет-знакомых и выпив газировки, я решаю, что пришло время воссоединиться с Макульеттой. Но Джульетты нигде нет, в отличие от Мака, который сидит на их прежнем месте – один, в компании пинты пива. Вид у него как у покинутого любовника, пришедшего в паб, чтобы утопить печаль в вине и написать пару-тройку сонетов о разбитом сердце.

– С кем ты зависала весь вечер? – спрашивает Мак, когда я опускаюсь рядом и ставлю на стол стакан с J2O. Присмотревшись повнимательнее, я делаю вывод, что эта пинта у Мака не первая, скорее, третья. Кажется, ему очень одиноко здесь – даже Джульетта его покинула. Неожиданно мне становится его жалко.

– Не знаю. Какая-то девчонка, мы только познакомились.

– Только познакомились? А выглядело так, будто вы лучшие друзья.

– Ну, мы легко нашли общий язык, – пожимаю я плечами.

За столом повисает неловкое молчание.

– А я и не знал, что ты в фандоме знаменитость, – говорит Мак с самой фальшивой улыбкой, которую я только видела.

– Знаменитость – это громко сказано, – смеюсь я.

– Громко сказано? – Мак удивленно поднимает бровь. – Ты шутишь? Да здесь все тебя знают. Люди подходят, чтобы сделать с тобой селфи.

– Это просто интернет, – отмахиваюсь я.

– Просто интернет, – хмыкает Мак. – Иногда мне кажется, что интернет куда более реален, чем настоящая жизнь.

Я вдруг понимаю, что за то время, пока я ходила по залу с Блисс, настроение у Мака успело катастрофически испортиться.

Какая досада.

– А где Джульетта? – спохватываюсь я. – Вы вроде вместе сидели.

При упоминании Джульетты Мак немного приободряется.

– А, она просто в туалет отошла.

– Ясно.

Мы снова замолкаем. Я смотрю на Мака поверх газировки, пытаясь понять, что же он за человек.

– Знаешь, такие, как ты, обычно редко фанатеют по «Ковчегу», – закидываю удочку я.

– Да? – Он не отводит взгляда.

– Да. – Я прищуриваюсь. – Как ты увлекся «Ковчегом»?

– Хм, даже не знаю. Наткнулся на ютьюбе на их видео? – Мак постукивает пальцем по почти опустевшему бокалу. – Сейчас уже и не вспомню.

– Если честно, мне кажется, «Ковчег» не в твоем стиле. – Теперь я иду напролом.

– Я люблю разную музыку.

– Точно, – поддакиваю я. – Но фандомные дела тебя мало интересуют?

– Ну… наверное. Хотя музыка их мне нравится. – Он махом допивает пиво.

– Тебе тоже не терпится попасть на концерт?

Мак кивает, но в этом жесте нет и сотой доли энтузиазма, положенной истинному поклоннику.

– Ага, конечно.

Я ставлю локоть на стол и подпираю кулаком подбородок.