Я родом из СОБРа - [30]

Поразмыслив, Алексей решил не давать ему спирта, которого у него была полная фляжка. Чем-то ему эти равнодушные глаза не понравились. Он протянул полупустую пачку в грязную руку и сказал:

– Оставь себе.

Солдат спрятал пачку за пазуху, затем медленно наклонился и прикурил от тлеющего обломка паркета. Чижов придвинул к себе открытую горячую банку, которая начала исходить одуряющим аппетитным запахом, прижал ее к полу ножом и ложкой зачерпнул горячее месиво. Перед этим он глотнул из фляжки и теперь торопливо жевал, стараясь забить резкий сивушный запах во рту. Вопреки его ожиданиям, солдат не попросил у него выпить, равнодушно проследил, как Алексей заворачивает крышку на горлышке, и стал медленно ковырять штык-ножом тушенку. «Ну да, они ж тут все на сухпае сколько сидят, он сытный, но через три дня в горло не лезет», – сообразил Алексей и перестал удивляться отсутствию аппетита у соседа.

– Воду дайте, если есть, – произнес боец с набитым ртом и посмотрел на офицера.

Алексей вытащил полную пластиковую бутылку и протянул солдату.

– Несколько глотков, – предупредил он, зная, что с водой у них напряженка.

Солдат торопливо начал глотать. Его мучила жажда, водопровод в разбитом здании не работал.

«Да хрен с ней, с водой, – решил Алексей, наблюдая за тощим дергающимся кадыком. – Завтра уже должны наши подойти... наверное...»

– Как тебя зовут? – повторил он, когда солдат с сожалением оторвался от бутылки и протянул ее обратно.

– Лешка, – солдат закурил и опять стал смотреть на огонь. Губы его тронула легкая странноватая улыбка, и он несколько раз мигнул.

– Тезка, значит, – проговорил Алексей. – Давно воюешь?

– Второй месяц уже. До дембеля полгода осталось. Не знаю, доживу или нет...

И худой Лешка снова улыбнулся, хотя ничего смешного в том, что он сказал, не было.

Утешать солдата смысла не имело, он уже успел насмотреться на ужасы войны, и слова ободрения, мол, ерунда это все, все будет в порядке, не произведут на него впечатления, он слишком хорошо понимал, где находится.

Алексей решил снова хлебнуть немного. В желудке стало тепло – может, от горячей каши, а может, и от спирта. И почувствовалось, как эта теплота слегка отпускает натянутые нервы, расслабляет их. «Глотнуть можно, но только не напиваться», – решил Чижов и снова потянул к себе фляжку.

– Наше отделение в засаду попало, – вдруг проговорил его тезка, и снова дерганая улыбка исказила его лицо, исчезнув, как рябь на воде после дуновения ветерка. – Кого ранило, кого убило, а я один целый и невредимый, – продолжал он быстро. – Меня в другое отделение. А там подрыв на БТР. Снова – кто убит, кто покалечен, кто ранен. А на мне ни царапинки...

Алексей потянул в себя обжигающую жидкость.

– Ну, меня в третье отделение. А там мне говорят: слышь, иди на хер отсюда, не будем мы с тобой служить.

Чижов поперхнулся, закашлялся и быстро бросил в рот ложку каши. Затем он поднял глаза на солдата. Тот снова улыбался тихой улыбкой, увидев которую любой врач без промедления отправил бы его в психушку.

– Ну и где ты сейчас? – спросил Алексей.

– Перевели в другую роту, вот воюю... Пока еще не убили. – И снова та же улыбка.

Чижов покачал головой, хотел что-то сказать, но передумал.

– Я спать лягу, – он глянул на часы. – Поднимешь в полпятого.

– Часы дайте, у меня нет, разбились.

Алексей снял часы, отдал Лешке, нашел снятую с петель дверь, которая служила постелью для сменных часовых, и провалился в темноту.

Утром, едва рассвело, на улицах опять оживленно застучали очереди. Немного позже подошедшие танки стали бить прямой наводкой по огневым точкам боевиков, превращая в груды щебня жилые строения. Пыль заволокла все вокруг, в ушах стоял постоянный непрекращающийся звон. Автоматная стрельба усилилась, и пехота бросилась отвоевывать очередные метры городских кварталов, прячась в развалинах и накапливаясь для броска через проезжую часть улицы.

На этаже показался Влад – он собирал своих, чтобы идти дальше. С ним был и проводник в неизменной черной маске.

– Слышь, Влад, а чего это он в маске ходит? – улучив момент, спросил Алексей у разгоряченного командира группы.

– Да не знаю я! – отмахнулся тот, взглядом пересчитывая людей. – Наверное, не хочет, чтобы его узнали в лицо. Он же местный, отсюда... Вот, кстати, ты с ним и пойдешь первым! Заодно и узнаешь, чего это он в маске ходит, – Влад хохотнул, но Алексей понял, что это был приказ.

– Мы пойдем дворами, – сказал проводник, оглядев стоящих вокруг него полукругом спецназовцев. – Войска двигаются по центральным улицам, города они не знают, и там же их ждет основное сопротивление. Мы срежем путь и попытаемся проскочить в тылу у боевиков. Нас там явно не ожидают. Ну а если бой, то на нашей стороне внезапность.

Проводник обернулся к командиру группы. Тот хмуро кивнул и поправил автомат.

– Разбиться на тройки и постарайтесь держаться в пределах видимости! Порядок передвижения знаете. Двигаться по одному, остальные прикрывают. И не теряйтесь в этих гребаных развалинах, а то потом...

Влад не закончил, но все поняли, что в случае отставания или потери ориентировки никто никого искать не будет. Группа будет двигаться быстро, как только возможно, и соблюдать маскировку. Не будешь же, в самом деле, лазить по кучам щебня и камней и, приставив руки рупором ко рту, громко кричать: «Вовка, ты где?!»