Я решил стать женщиной - [2]
За десять лет совместной жизни она внешне совсем не изменилась. «Как это ей удаётся?» — думал я, окуная большую мельхиоровую ложку в тарелку с борщом. Я искренне удивлялась этому физиологическому чуду. Я иногда разглядывал ее лицо, я подводил её к окну и пытался в дневном свете увидеть новые морщины. Морщины были, но все те же самые родные и знакомые морщинки вокруг глаз, которые пугали меня еще при нашем знакомстве. Я тоже тогда их внимательно рассматривал, подло пытаясь подсчитать, сколько она будет выглядеть молодой, если мы поженимся. Морщины эти, видимо, имели очень дурной характер, ни одной новой с ними не ужилось, лицо двадцатилетней девочки так и осталось лицом двадцатилетней девочки.
А вот дурацкой майке чуть ли не до колен, купленной Машей год назад, не повезло. Нелепая и немодная тогда, сейчас, заляпанная борщами, супами и разными шкваркающими из сковородок подливами, висела на Маше облезлой, в застиранных подтёках, половой тряпкой. Так быстро состарившаяся майка и совершенно не стареющее всё такое же молодое и красивое лицо… И тельце ее… спортивное и маленькое, ну никак не хотело превращать мою жену в обрюзгшую, взрослую тетку. Видимо, сговорившись, лицо и тело решили еще долго обманывать и выдавать Машу за юную школьницу. Когда она куда-то собиралась и бегала по квартире в разной степени обнаженности, я до сих пор после десяти лет совместной жизни по-прежнему смотрел на неё с желанием и удовольствием. Я неожиданно вспомнил, что весь секс за последние несколько месяцев нашей ставшей крайне конфронтационной жизни происходил именно в такие моменты. Пробегая десятки раз в трусиках и колготках между мной и телевизором, ей всегда удавалось завладеть всем моим вниманием и оставить телевизор в сиротливом ожидании без меня. Вначале, не поворачивая головы, одними глазами я наблюдал за её ногами, — они суетились, приседали, терлись друг об друга… Лицо её, отвлечённое делами, не изображало в эти моменты непримиримой борьбы со мной и не искажалось злобой, и даже приобретало утерянные теплые черты той милой девушки из моего десятилетней давности счастливого прошлого. Что мне оставалось делать? Я шла, смотрела, где и чем занимается наша дочка, и сколько она будет занята своими играми, ловила Машу, бестолково пробегающую мимо, и тащила её, как правило, в ванную:
«Зачем она постоянно носит эту майку? Как ее ебать в ней?» — потихонечку про себя возмущалась я. — «Ноет о сексе, так оденься нормально, мне много не надо, только не ходи в этой половой тряпке. Сколько их у нее? Ведь одна! Но каждый день с завидным постоянством эта ебаная майка превращает мою жену в пугало. Стирает она, что ли, её на ночь, как трусы, и сушит на батарее?»
— Маша, когда ты выбросишь эту футболку? — осмелилась я в этот раз спросить свою супругу. — Тебе не стыдно в ней ходить?
— Никогда! — отрезал голос из вражьего стана: Не голос жены!
— Маш, но ведь:, - начала было я.
— Другой нет! — убедительно рявкнула моя спутница жизни и покосилась на меня недобрым глазом.
Я отодвинула тарелку, борщ я доела:, и опять уставилась на напряженную в нервах Машину спину. Мне стало грустно. Лицо жены, жопа тоже, а голос не той девочки, с которой я познакомился когда-то, тогда это был голос маленького ангела, и одевался дома этот ангел, не как уборщица из овощного магазина. «Ну, как же ее всё-таки ебать в таком виде? Блядь, никакая острота ощущений не притупляется с годами, сними ты с себя это говно, и я выебу тебя в любой момент. Так нет, ни хуя, еби меня такую. Что за дура!»
Это были ленивые мысли, вовсе не злые, думала об этом я каждый день, и привычная их ежедневная порция закончилась. Я допила чай, не помню, сколько штук безе влезло в меня в тот вечер после борща и тефтелей, и пошла к своей маленькой дочке.
Черные отглаженные брючины, черные ботинки на желтом линолеуме… В разных направлениях в черных костюмах мимо меня проходили мужчины, много мужчин, я видела только их ноги, точнее смотрела я только на них. Я опять сидела на кухне и растерянно озиралась: «Где Маша с Лизой? Куда они делись?»
В центре этой вокзальной толкотни, непонятно как уместившейся на двенадцати квадратных метра кухни, сидела наша кошка. Только успела я ее заметить, как из-под нее начала растекаться жидкая, поносная лужа, края ее медленно угрожающе ползли в разные стороны и уже почти касались ее задних лап. «Опять срёт не на месте. Откуда во всех столько говна? — справедливо возмутилась я. — Опять мыть ее придется». И чтобы наша полосатая киска не испачкалась, я схватила ее и переставила на другое место… и переставила еще… и еще, а она все гадила и гадила…
«Папа, я муравей, я по тебе ползу. Просыпайся», — я открыла глаза, по мне совсем не как муравей прыгала в смешной пижаме моя пятилетняя дочка. Я схватила её и затащила под её визги к себе под одеяло.
«Какой хороший сон!» — обрадовалась я. Вспоминать, к чему сниться говно, мне было не надо, что это значит, я хорошо знала, и такие сны всегда сбывались. Мои денежки! С хорошим настроением я вскочила с постели и начала с остервенением делать зарядку.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.