Я просто тебя люблю - [16]

— Это моя дочь, — ну очень нехотя, будто клещами слова из себя вытаскивая, проворчал Каррен.

— А где жена? — нахмурилась дама.

Получилось грозно.

— Жены нет, — ещё неохотнее, хотя это казалось невозможным, ответил архин папенька, старательно в сторону косящийся.

— Йе! Я всегда знала, что ничего путного из тебя не получится, — припечатала шаверка. — Хоть и плод моего чрева, но вскормили тебя шакалы. Ну-ка, девочка, иди сюда. Дай я посмотрю, что смогли выдавить немощные чресла моего сына.

Арха нервно оглянулась, в тщетной попытке обнаружить какую-нибудь другую «девочку». Шаверка её не то чтобы пугала — настораживала скорее.

— Ну же! — поторопила степнячка. — Или в тебе смелость не больше, чем в новорождённом жеребёнке?

Лекарке очень хотелось честно ответить: «Да!». Но пришлось дёрнуть поводья артачащейся Ведьмы, заставляя лошадь подойти к жеребцу поближе. Была ли степнячка сумасшедшей или нет, ещё предстояло выяснить. Но, судя по всему, и неизвестно благодаря каким законам, она здесь верховодила.

Шаверка облокотилась о луку седла, наклонилась вперёд, действительно без всяких церемоний Арху рассматривая. Ведунье даже захотелось в зеркало глянуть, проверить, не испачкано ли лицо, причесаться, одежду там почистить. В общем, выглядеть получше.

— Муж есть? — грозно спросила женщина.

— Нет, — пожала плечами Арха.

И смущённо кончик носа почесала, искоса глянув на своих спутников, подсказки ожидая. Как с этой странной себя вести-то? Может, кланяться надо или ещё чего? Но на помощь ей никто бросаться не спешил. Шай, безмятежный, как небо, рассматривал горизонт. Отец траву изучал.

— И жениха нет? — насупилась шаверка.

— Жених есть, — не слишком уверенно отозвалась ведунья. И вспомнив, что папаша этим фактом даже гордился, решила побольше очков заработать. — Хаш-эд, лорд Харрат.

— Йе, — одобрительно кивнула… ну, бабушка, наверное? — Хороший жених. Убьёшь потом.

Арха закашлялась подавившись.

— Нет, вижу, в мою ты породу пошла, не смог отец опоганить. Хорошая девочка. Конечно, в этих городах ничего, кроме навоза, не налипнет. Но исправим, что не поздно. А что поздно, то отрежем. Дай обниму.

Ведунья и вякнуть не успела, как её родственница к крепкой груди прижала. Точнее, что-то вроде невнятного: «Вя!» — у неё и получилось. Потому как объятья у любящей бабушки покрепче Дановых оказались. Ну и ещё потому, что рукоять сабли, у «старушки» на поясе висевшей, впилась лекарке в живот.

И всё равно от вопроса Арха не удержалась.

— А это кто?

— Где? — не поняла степнячка, не сразу догадавшись обернуться. — А это! Да не обращай на них внимания, наложники мои. То есть обращай, если нужда припрёт, пользуйся. Только вот того, с браслетом на руке не трогай. Им пока не делюсь.

Наложники — трое мускулистых, хоть и непривычно коренастых шаверов, увешанных оружием, как ёлка шариками, абсолютно голых по пояс и, кажется, даже маслом намазанных — на это замечание никак не отреагировали. Лишь тот, что моложе всех выглядел, примерно ровесник самой Архи, бросил на лекарку заинтересованный взгляд и тут же замер в каменной неподвижности.

— Ну что, внучка, решила я признать в тебе свою кровь, — улыбнулась степнячка, продемонстрировав треугольные, подпиленные зубы. — Будешь гостьей. Мой шатёр, мои табуны, мои мужчины и моё золото отныне и твоё. Слово моё слышали?

— Йе! — разом грохнули наложники так, что перепуганная Ведьма на месте заплясала, едва не отправив хозяйку в траву.

— Этот, белобрысый, с тобой? Раз с тобой, то пусть при тебе и остаётся.

— Ну, вообще-то, она моя гостья, — решил-таки продемонстрировать своё умение говорить Шай.

— Ты из этих, кто вечно в гоне, что ли? — прищурилась шаверка.

— Точно, я лорд Шаррах, — согласился блондин.

— Ну так и нечего тебе тут искать! — рявкнула нежная бабушка. Хорошо рявкнула. Таким голосом войсками командовать. — Моя земля, и мои табуны!

— А я ничего и не ищу, — на удивление спокойно ответил красавчик. — Только сопровождаю вашу внучку, уважаемая Агной-ара. И слежу, чтобы с ней и вашим будущим правнуком ничего плохого не случилось.

— Правнуком? — повеселела степнячка. — Так у нас сегодня двойной праздник!

— Йе! — поддержали её идолоподобные наложники.

Видимо, принято тут так было — орать по поводу и без.

— А тебя, выкидыш моего чрева, я к шатрам не зову!

— Ну и слава Тьме! — не слишком тихо буркнул Каррен, видимо, общения с матушкой не жаждавший.

И, не откладывая дела в долгий ящик, лошадь свою обратно развернул.

— А ты, внучка, желанный гость у моего очага, — жутенько осклабилась шаверка. — Можешь звать меня арычар. Что, даже языка не знаешь? Козий навоз твой отец, а не родитель! — это она вслед сыну своему крикнула и пояснила, голос, к счастью, понизив. — «Арычар» на истинном языке означает «бабуля». Вот так ко мне и обращайся.

Арха неуверенно кивнула, пытаясь понять, что ей делать: от радости прыгать или всё-таки плакать.

Глава четвёртая

Глава четвёртая

Рано или поздно у любой женщины наступает время, когда она понимает самку богомола

(Из наблюдений мистрис Шор)

Сегодня с утра Арха со своими чувствами окончательно определилась: плакать ей хотелось. Уж слишком горячим гостеприимство степных шаверов оказалось. Настолько горячим, что сейчас ведунья и в седле-то с трудом держалась — всё тянуло её на ведьмову шею прилечь, да глазки закрыть. Лучше бы, конечно, растянуться на войлочном ковре, который нежная бабуля кошмой назвала. Кстати, штука оказалась на удивление удобной. Кошма, понятно, не родственница. Но за неимением лучшего и лошадиная шея вполне сгодится.