Я присню - [4]

— Могу я взглянуть на вашего сына? — терпеливо переспросил его собеседник.

— Нет. Я не хочу, чтобы он имел дело с такими людьми, как вы. Ребенку не о чем говорить с представителем Бюро расследований.

Тот пожал плечами:

— Невинному нечего бояться.

— Как раз наоборот. Впрочем, он играет с ребятами, а где — я не знаю.

Префект кашлянул.

— Господа, господа, спокойнее. — И, повернувшись к Жюльену, зашептал: — Мы уезжаем. Инженерные службы заберут самолет завтра утром. Попрошу вас соблюдать строжайшую секретность. Не исключено, что речь идет о контрабанде оружием.

— Оставляю вам двух часовых. Их сменят в два часа ночи, — уточнил командующий военного округа.

Они вышли. Небо розовело, первые звезды зажигались над домом. По дороге проехали патрульные грузовики, за ними машины официальных лиц. Соседи разъехались уже давно, так как им больше не на что было поглазеть. Остались только двое часовых. Они тут же развесили оружие в саду на груше…

Было три часа утра. Жюльен встал, надел халат и вышел в коридор. Дверь в комнату Уго была открыта. Мальчик лежал на спине, сжимая в руках школьную тетрадку. Он что-то старательно писал.

Жюльен сел на край кровати и зевнул:

— Не спишь?

— Переписываю.

— Что ты переписываешь?

Уго поморщился и закрыл глаза:

— Инструкцию по пилотированию «харриера».

— Зачем?

Он открыл глаза и написал: «Система нагрева и предварительного разогрева, об/мин, левый красный индикатор в третьем ряду. Нажать кнопку с черным кружком».

— Это что такое?

— Разогрев двигателя, чтобы подняться в воздух.

— Подняться в воздух?!

— Ну да. Я притащил сюда самолет, я и должен найти способ, как от него избавиться.

— Сын…

— Смотри, па, мы прицепим бомбу к самолету и отгоним его подальше. Одним выстрелом убьем двух зайцев. Все подумают, что пилот вернулся.

— Все подумают, что это мы перегнали самолет!

— Поэтому-то я и не перенес сюда саму инструкцию. Она в единственном экземпляре. В Париже, в музее авиации. Я читаю оттуда. Им никогда не придет в голову, что мы подняли самолет сами.

И он снова закрыл глаза.

Жюльен с ужасом уставился на него. Уго писал, его лицо дергалось и морщилось, он беспокойно двигался во сне. Жюльен нагнулся и прочитал: «Запуск времени 0. Нажать зеленую кнопку: зеленый индикатор. Следить за нарастанием оборотов. Первая ступень: 7000 об/мин. Вторая ступень: 14 500 об/мин».

Уго открыл глаза и вздохнул:

— Думаю, все будет нормально. Его несложно пилотировать. Рычаг управления вперед, назад. Главное — следить за указателем скорости и авиагоризонтом…

— А потом?

— Потом переходим в горизонтальный полет и потихоньку увеличиваем обороты. Все просто. Дай я посплю еще немножко, мне нужно узнать, как прицепить бомбу.

Жюльен встал и вышел покурить. Потом все-таки разбудил Франс. Она выслушала его, не перебивая:

— А часовые?

— Он уже что-нибудь придумал, — с гордостью ответил Жюльен.

Уго вошел в спальню. Он был уже одет.

— Готово. Два крюка на пусковой установке, под правым крылом. Надо будет заполнить бак под левым крылом для равновесия. Там должна быть система распределения с электрическим насосом или что-нибудь в этом роде…

Господи, восемь лет!

— …А чтобы усыпить солдат, в аптечке есть снотворное. — Он подмигнул. — Я читал, как это делается, в «Приключениях капитана Карабина».

Спустившись вниз, они зажгли свет, и Франс стала насыпать снотворное в термос с кофе.

— К чему все-таки эта спешка? — ворчала она. — Можно было подождать, пока они заберут самолет, а с бомбой мы бы потом что-нибудь придумали.

— Нет, Уго прав. Эти типы, которые здесь были днем, что-то учуяли. А американцы, должно быть, объявили розыск бомбы по всему миру. И не исключено, что завтра они придут сюда со счетчиком Гейгера.

Франс закрутила крышку термоса и взболтала его:

— Ладно. Больше нам ничего не остается делать.

Часовые второй смены дремали в «джипе». Они даже не стали утруждать себя предупредительными окликами.

— Я принесла вам горячий кофе.

— Спасибо, мадам, — они приняли этот жест как должное.

Они пили, а она ждала, любуясь свер

кающим под луной стройным силуэтом «харриера». Потом она поболтала с ними, пока у них не начали заплетаться языки. Автомат того, кто сидел за рулем, с шумом упал на дно машины.

Сразу же появились Жюльен и Уго. Прислушавшись к ночной тишине, она пошла за ними:

— Кажется, никого. Сейчас все-таки около четырех утра.

Жюльен прошептал:

— Солнце встает в пять. Я лечу две минуты, точно на север, потом сажусь и возвращаюсь. Ну, скажем, через час или через сорок пять минут, если потороплюсь. Это будет впритык, но все должно быть нормально.

— Сломай что-нибудь на щитке, папа. Надо, чтобы они подумали, что у пилота что-то случилось.

— Ладно.

Уго и Жюльен сходили в сарай, взяли сани и подтащили их к бомбе. Это были трехместные сани с дубовыми полозьями. Жюльен сам сделал их в тот год, когда в их краях выпало неожиданно много снега. Они раскопали бомбу, но положить ее на сани оказалось совсем непросто.

Пришлось подкладывать под бомбу поленья и тянуть ее на веревках. По влажной траве тащить ее было уже легче. Через десять минут бомба была под самолетом. Но до подвесок ее нужно было поднять больше чем на метр.