Я пришла попрощаться - [18]

Сейчас, вспоминая все эти истории, я понимаю, как должен был действовать. В тот день, когда я узнал, что Хайнц крутится возле моей Фэт, мне сразу же нужно было обратиться в полицию. Я просто не осознавал, что из этого выйдет. Я даже представить себе не мог, что одна из моих девочек может интересоваться пустоголовым Полом Хайнцем. Ему было двадцать пять лет, Фэт — пятнадцать, и все, что происходило между ними, было противозаконно. Вспоминая это, я понимаю, что должен был действовать решительно, но что может сделать мужчина? Он может сказать дочери-подростку, что она не должна так поступать. Но тем решительнее подросток будет противостоять взрослым.

Были обстоятельства, которые меня сдерживали. Я не хотел, чтобы Фэт злилась на меня. Не хотел кричать или унижать ее. Я не мог видеть ненависть в ее глазах. Ей было всего лишь пятнадцать лет. Она взрослела, но для меня-то она оставалась малышкой, выросшей без матери. У нее не было друзей, ее дразнили из-за полноты. Но она, как все девочки-подростки, хотела совсем немного — внимания со стороны мальчика. Однако единственным, кто обратил на нее внимание, оказался идиот Хайнц.

Люди вокруг, разумеется, говорили, что Фэт ленива, непослушна, плохо училась и связалась с таким же непутевым. Они имеют на это полное право, но я к своей девочке отношусь иначе, даже сейчас, когда знаю, что она сделала.

Признаю, я слышал, что толкуют люди: одни называли ее душевнобольной, другие — дьяволом. Я слышал это и понимал, что они правы, но в то же время не мог согласиться с ними, ведь они многого не знали.

Когда я смотрел на Фэт, то видел маленькую девочку, которая выросла из пеленок и стала носить брюки и очень гордилась этим. Я видел, как она примеряла новые тяжелые школьные туфли, да так и заснула в них и проспала всю ночь.

Я видел, как она готовила бутерброды в кухне. Я видел маленькую девочку, которая представляла себе, что у нее есть пони, обвязывала талию веревкой, а другой ее конец привязывала к лебедке и начинала скакать по кругу.

Я помню, как Фэт училась кататься на велосипеде, на дорожке, покрытой гравием. Я придерживал сиденье, и она поехала к воротам. Помню, как она кричала: «Папа, теперь ты можешь отпустить!»

Теперь ты можешь отпустить, папа.

Да, тогда я отпустил. Сейчас я бы никогда этого не сделал.

Глава 4

Я не хочу, чтобы у кого-то сложилось впечатление, будто я не боролся за свою дочь. Я приехал к дому Хайнцев с намерением сказать этому щенку, чтобы он держался от Донны-Фей подальше. Я подъехал к дому, подошел к двери, долго стучал, и, когда уже собрался уходить, думая, что его нет дома, дверь открылась. Пол стоял в дверном проеме, жевал резинку.

Последний раз я видел его, когда он был еще мальчиком. Тогда его лицо было усыпано оспинами от фурункулов, зубов не было, каждый сустав на руках был покрыт коростой. Теперь на запястьях и на шее у него были татуировки. Пол стоял в дверях — в шортах ниже колен, босой, с дурацкой стрижкой. Хотелось сказать: «Парень, ты клоун. Пойди подстригись и найди настоящую работу».

Но я спросил:

— Ты Пол Хайнц?

— Да.

— Меня зовут Мэд Атлей.

— Я знаю, кто вы.

— Ты знаешь, что моей дочери Донне-Фей всего пятнадцать лет?

— Да.

— А ты не думаешь, что тебе лучше встречаться с девушкой твоего возраста?

Он посмотрел на меня и продолжал жевать резинку. В это время появилась собака. Это был ротвейлер, огромный, черный, с мощной грудной клеткой и… в ошейнике. Хайнц похлопал собаку по голове. Потом пожал плечами, злобно глянул на меня и сказал:

— А мне нравится ваша дочь.

Нужно ли было дать ему пощечину? Наверное, нужно, но вместо пощечины я по-идиотски ответил:

— Я хочу, чтобы ты знал: я слежу за тобой.

Хайнц помолчал, потом произнес:

— Хорошо, следите за мной.

Он продолжал стоять и смотреть на меня. Мне ничего не оставалось, как развернуться и пойти к машине.

Вечером зазвонил телефон. Эти звонки раздавались каждый вечер. Фэт взяла трубку и вышла в кухню, затем вернулась в гостиную и спросила:

— Ты был у Пола? Ты пытаешься разрушить мою жизнь? Ты не можешь запретить мне встречаться с ним.

— Фэт, тебе всего пятнадцать, он слишком взрослый для тебя.

— Ты ничего не знаешь, папа! Мы любим друг друга!

Я подумал: «О Боже, помоги мне! Она любит? Кого? Пола Хайнца?»

— Успокойся, Фэт.

Она ушла в свою комнату. Через несколько дней я позвонил Эдне и спросил:

— Что ты думаешь об этом?

Ее совет рассердил меня.

— Ну что ж, пусть принимает противозачаточные таблетки.

— Ты считаешь, что я одобряю эти отношения?

— Не дави на меня, Мэд. Фэт пятнадцать, и она все равно будет кого-то искать. Ты понимаешь, что может случиться?

— Ты хочешь, чтобы я разрешил дочери ходить, где ей вздумается, принимать противозачаточные таблетки и развлекаться с молодым человеком, которому двадцать пять лет?

— Мэд, но она может уйти и делать все, что захочет.

Я понимал, что сестра права. Фэт продолжала встречаться с Хайнцем, и мои уговоры, запреты и замки на дверях не могли остановить ее. Хайнц вел себя довольно нагло. Он стал приезжать к нашему дому и вызывать Фэт, которая пулей вылетала из входной двери и садилась на переднее сиденье автомобиля. Они выезжали из ворот, а я сидел в кресле перед телевизором, зеленый от злости, стараясь не думать о том, чем они сейчас занимаются.