Я прихожу после смерти. История профессионального уборщика мест преступлений - [21]

Примерно через два часа после остановки кровообращения тело начинает постепенно коченеть. Это объясняется тем, что в организме попросту заканчивается вещество, которое делает нас подвижными. Это соединение, аденозинтрифосфат, или сокращенно АТФ, фактически обеспечивает расслабление мышцы за счет разрывания связи между мышечными белками. При недостатке АТФ мышечные белки намертво сцепляются друг с другом, в результате чего тело коченеет. Сначала окаменевают веки, затем глазные мышцы, а примерно через четыре часа – мелкие суставы. Окоченение начинается с головы и затем распространяется на все тело.

Тем временем отдельные органы тоже отмирают не сразу, а постепенно. Ведь даже без работы мозга и кровообращения органы могут в течение некоторого времени поддерживать жизнь. Например, почка живет в течение двух часов, а хрящи не отмирают до тридцати часов. И только когда все клетки в организме погибают, наступает третья и последняя фаза, которая называется биологической смертью. Но даже после этого в теле продолжается множество различных процессов. Организм начинает разлагаться, в результате чего трупное окоченение проходит, в трупе заводятся насекомые, вылупляются новые мухи, начинается процесс гниения… «Покойся с миром» – да как бы не так!

Мы с Даниелем выгрузили из машины генератор тумана. Я был так рад, что он приехал мне помогать! Квартиру я еще не успел осмотреть, но тем не менее я был уверен, что без Даниеля мне не справиться. Дело в том, что покойный уже прошел все стадии смерти. По данным полиции, к тому времени, когда его обнаружили, он лежал в квартире не пятнадцать, не двадцать и даже не тридцать недель. Он находился там ровно год – пятьдесят две недели!

Зайдя в подъезд, мы увидели перед собой узкую лестницу. Квартира погибшего, разумеется, находилась на пятом этаже – а разве могло быть иначе? И, конечно, никакого лифта. Я взглянул на свой фитнес-браслет. Надеюсь, ты выдержишь!

Я схватил свой генератор покрепче, и мы потопали наверх. Как только мы миновали первый лестничный пролет, нас снизу окликнул чей-то хрипловатый голос.

– Шкажите, у вас можно кое-што шпросить?

Мы остановились. Внизу, на первом этаже, перед дверью квартиры стоял какой-то мужчина. Ему было не больше пятидесяти, щеки впалые, глаза припухшие. Он смотрел на нас, широко улыбаясь. Зубов, кроме двух клыков, у него не было, но улыбка светилась сердечностью и дружелюбием. Даниель бросил на меня нетерпеливый взгляд. Генератор тумана, который мы тащили наверх, весил килограммов тридцать, не меньше. Не самая удобная ситуация для светской беседы.

– Не сейчас, – извиняющимся тоном ответил я, и мы потащились дальше.

– Не штрашно! – приветливо отозвался мужчина.

Алкогольные пары, исходившие от него, сопровождали меня до второго этажа. Времени было – половина десятого утра.

Оказавшись у двери квартиры, мы наконец поставили генератор на пол. На Рождество сестра покойного отправила ему открытку, но, поскольку почтовый ящик был переполнен, почта вернула открытку отправителю. Потому-то она и обратилась в полицию. Полицейские отправились в квартиру, но им никто не открыл. Вместо того чтобы насторожиться и взломать квартиру, они заходили еще целых три раза, чтобы просто позвонить в дверь. Мне это показалось довольно странным. Обычно труп уже через три недели воняет так сильно, что для того, чтобы понять, что за дверью нет никого, кто мог бы открыть дверь, ни стучать, ни звонить не приходится. Но теперь, стоя перед дверью, я тоже ничего не чувствовал. В замешательстве я взглянул на номер квартиры и достал свой мобильный телефон, чтобы свериться с адресом. Квартира 67, все верно! Быть этого не может. Где же запах?

Я внимательно осмотрел дверь. Никаких щелей не было. Кто-то полностью законопатил дверной проем, чтобы воздух не мог ни войти, ни выйти из помещения. Так вот почему ничем не пахло! Я взял ключ и с опаской открыл дверь. Меня сразу же обдало запахом годовалой затхлости и разложения. Ага, подумал я, вот и оно.

Зловоние распространилось по лестничной клетке еще до того, как я зашел в квартиру. Сосед, только что вышедший из своего жилища, тут же зажал рот платком и начал отплевываться. Обычно соседи почти сразу узнают, если рядом кто-то умер. Самое позднее – когда личинки начинают выползать за пределы квартиры и оседают на придверном коврике соседей в поисках сухого места. Однако в данном случае ни запах, ни личинки мух за пределы входной двери не показывались. Жители подъезда целый год жили по соседству с мертвецом, даже не подозревая об этом.

Густая вонь безжалостно распространялась по всему дому. Даже мы с Даниелем не сразу смогли прийти в себя – глаза моего напарника наполнились слезами, а мне пришлось ненадолго задержать дыхание, чтобы подавить рвотный рефлекс. Такого со мной не случалось уже очень давно.

Решение о том, насколько тот или иной запах приятен, принимает наш мозг. Как правило, это решение основано на наличии опасности. Если мозг считает, что источник запаха может быть опасен для его хозяина, он начинает бить тревогу. Протухшие яйца? Ни в коем случае не ешь! ФУ, БЯКА! Если что-то нехорошее съедено, мозг тут же дает команду вернуть эту пищу на место: Б-У-Э-Э-Э. Так что, если мозг так реагирует на испорченную пищу, опасную для организма, можно себе представить, что с ним творится, когда он слышит запах смерти.