Я — посланник - [38]
Мы рыбачили на берегу реки, чуть выше по течению. И бегали наперегонки: кто первый окажется на месте. Я ни разу не выиграл. И естественно, успокаивал себя мурой из серии: «Стоит мне захотеть, как я…», ну и так далее.
И вот однажды я захотел.
Не на шутку.
И проиграл.
У Томми в тот день прямо второе дыхание открылось, и он обогнал меня на пять ярдов минимум.
Мне было одиннадцать.
А ему десять.
И вот прошло десять лет, но ничего не изменилось: я по-прежнему безуспешно пытаюсь догнать кого-то, кто быстрее, сильнее и лучше меня.
Мы пробежали уже около километра, и мое дыхание сбилось окончательно.
Парень оборачивается.
Ноги мои подгибаются.
И я останавливаюсь.
Все, отбегался.
Метрах в двадцати слышно, как парень смеется:
— Эх ты…
Отворачивается и исчезает.
Я стою и бессильно наблюдаю, как мелькают и растворяются в темноте его кроссовки. И безуспешно роюсь в памяти.
Ночной ветер перебирает ветви деревьев.
По небу нервно бегут облака. Черные на синем.
Удары сердца отдаются в моих ушах аплодисментами — сначала бурными, как у ревущей толпы, потом публика расходится, рукоплескания становятся все реже, реже, и под конец лишь мое сердце с издевательской иронией продолжает хлопать в ладоши.
Хлоп. Хлоп.
Хлоп.
«Отлично, Эд. Молодец, ничего не скажешь. Поздравляю с проигрышем».
А я стою в высокой траве и впервые за ночь вслушиваюсь в шум реки. Она журчит, словно кто-то пьет. В темной воде отражаются звезды. Они будто нарисованы на ее поверхности.
«Машина! — спохватываюсь я. — Она же открыта!»
Более того, ключи остались в замке зажигания. Каждый таксист знает: забыть ключи в зажигании — грех незамолимый! За клиентом гоняйся, а ключи вынимай! И запри машину! Обязательно запри машину! Все нормальные люди делают это! Но то нормальные, а то — я.
Я живо представляю брошенную машину.
Одну-одинешеньку на дороге.
С распахнутыми дверями.
«Нужно возвращаться», — шепчу я себе. Но не двигаюсь с места.
И остаюсь на берегу реки до рассвета. Занимается утро, и мы с братом снова бежим наперегонки.
Я отстаю.
А потом мы ловим рыбу — сначала с берега, а затем идем вверх по течению, все выше и выше, туда, где нет домов. Там уже нужно карабкаться — мы удим, сидя на скалах.
На скалах.
Гладких таких.
Похожих на…
Постойте-ка.
Я медленно, а потом все быстрее и быстрее иду вверх по течению.
Забираюсь высоко, как мы с братом в детстве.
Вода журчит, разбиваясь о камни, а я цепляюсь руками и ногами и лезу дальше. Светает, мир наливается красками и обретает форму. Его словно прорисовывают вокруг меня.
Ноги зудят.
И наливаются теплом.
Теперь я вижу это место.
И нас — с удочками.
«Вот они, — показываю я. — Вон те скалы. Огромные камни».
И мы на них — закидываем леску, пересмеиваемся, смотрим на поплавки. Это был наш секрет, мы поклялись никому не рассказывать об этом месте.
Я уже почти дошел до скал.
Где-то далеко стоит сиротливо, с распахнутыми дверями, моя машина.
Солнце уже вылезло из-за горизонта — оранжевый шар, нарисованный на театральном заднике в виде неба.
Я взбираюсь на самый верх и опускаюсь на колени.
Ощупываю холодный камень.
Выдыхаю с облегчением.
Вслушиваюсь в шум реки, смотрю вверх и понимаю: а ведь я на месте. Я стою на коленях у камней дома моего.
На скале вырезаны три имени.
Они не сразу попадаются мне на глаза. Я их увидел, лишь снова поглядев вверх.
Подойдя поближе, читаю:
Некоторое время я слышу только шум реки в ушах. Подмышки мокрые от пота. Он стекает со стороны сердца, по ребрам вниз, и верхняя часть брюк становится влажной.
Напрасно я шарю в карманах в поисках ручки и бумаги. Понятно, что их нет, но я как тот человек, что выдает заведомо неправильный ответ и глупо надеется на чудо: а вдруг угадал!
Поиски, естественно, ничего не дают, ручки с собой нет, так что я записываю имена в уме. Сначала начерно, карандашом, потом мысленно обвожу чернилами. Наконец процарапываю в памяти — так надежнее.
Томас О’Райли.
Энджи Каруссо.
Гейвин Роуз.
Ни одного знакомого имени — оно и к лучшему. Не знаю, мне кажется, если б я кого-то знал, было бы еще труднее.
Окинув камни прощальным взглядом, иду обратно, распевая вслух имена, чтобы точно не забыть их.
До машины я шел почти сорок пять минут.
Однако.
Двери закрыты, но не заперты. А вот ключей в зажигании нет. Я сажусь за руль, некоторое время смотрю сквозь лобовое стекло, потом опускаю шторку от солнца, и ключи падают мне на колени.
7
Священник
«О’Райли, О’Райли…»
Я листаю страницы телефонного справочника. Время к полудню. Я выспался и полон сил.
Нахожу двоих О’Райли. Один в хорошем районе. Другой — в плохом.
«Вот он, мой Томас, — думаю я. — Из плохого района».
Можно даже не сомневаться.
На всякий случай отправляюсь по первому адресу. Вижу красиво оштукатуренный дом с широкой подъездной дорожкой. Стучусь.
— Кто там?
Открывает высокий мужчина. Сквозь сетчатую дверь хорошо видно, он в шортах, рубашке и шлепках.
— Извините за беспокойство, — начинаю я, — но…
— Коммивояжер?
— Нет.
— Свидетель Иеговы?
— Нет.
Он явно удивлен.
— Тогда заходи.
Приглашение произносится совсем другим, гораздо более любезным тоном. Да и глаза потеплели. Я даже захотел войти в дом, но в последний момент передумал.
