Я помню тот Ванинский порт: История великих лагерных песен - [10]

Грабь-Драп — это буду я,

Воровство — профессия моя,

Я в Берлине научился,

А в Париже наловчился,

И попал я в русские края.

С завистью писали мне друзья:

Дескать, ведь счастливый очень я.

Ведь на танке — не в пехоте,

Можно славно подработать,

А от смерти защитит броня.

Верно — я подумал, путь хорош.

Ну, теперь ты, Драпа, заживёшь!

В самом деле, ведь в пехоте,

При любой большой охоте,

Всё, что ты награбишь, не упрёшь.

«Тигр» тебя в бою не подведёт.

Он тебе, что надо, всё упрёт.

Он не только курку, яйки,

Но и хату, и хозяйку,

И корову с хлевом заберёт.

Тут ещё завистникам назло,

Мне судьбою счастье повезло.

Мне бензину подзалили,

В «Тигр» меня пересадили

И послали в ближнее село.

Налетели мы на крайний дом.

Жили в нём старуха с стариком.

В ноги бросилась старуха,

Я её прикладом в ухо,

Старика прикончил сапогом.

Вспомнил просьбу Минночки своей,

Стал я выбирать, что поценней:

Первым делом две перины

Погрузил в свою машину,

Сапоги, утюг и двух гусей.

Начал было погреб проверять,

Где-то близко начали стрелять.

Я оттуда быстро вышел,

Крик и драку я услышал

И решил скорее удирать.

Под напором стали и огня

Не спасла тигровая броня.

Под истошный крик гусиный

Загорелися перины,

Загорелись брюки у меня.

Быстро отстегнул я пистолет

И начал кататься по земле.

Кто-то треснул меня в ухо,

Как ударил я старуху,

Заиграли черти в голове.

Минна, промышляй теперь сама,

Я не езжу больше по домам.

В плен попал я, мила Минна,

И хожу в одной штанине,

Хорошо, что лето — не зима.

Грабь-Драп — это буду я.

Гитлер, Риббентроп — мои друзья.

Вместе тащим и воруем,

Вместе шайкою пируем,

Вместе ожидает нас петля.

Судя по упоминанию «Тигра», песня появилась в конце 1943 года, после Курской битвы, где этот тяжёлый танк проявил себя во всей красе. «Тигр» не знал себе равных. «Сорокопятки» не поражали его вообще, а 76-мм бронебойные снаряды пробивали только бортовую броню — с расстояния не более чем 300 метров, и то с вероятностью 30 %. Т-34 противостоять немецкому монстру не могли, проигрывали «Тигру» и советские тяжёлые танки КВ-85 и ИС-1. Лишь с появлением на Восточном фронте в 1943–1944 годах новых советских тяжёлых танков ИС-2 и противотанковых артиллерийских орудий калибра 86 мм, 122 мм и 152 мм превосходство «Тигров» удалось преодолеть.

Поэтому песенное утверждение о том, что «Тигр» в бою не подведёт и «от смерти защитит броня», вполне справедливо. Ненависть к бронированным монстрам вылилась у советских бойцов в фольклорное обличение немецких танкистов как убийц и мародёров, а их танк превратился в средство перевозки награбленного добра. С конца 1943 года образ «Тигра» вызывал особый гнев, и на него обрушивалась советская пропагандистская машина. Существовал даже известный плакат, где красный штык вонзается в ощеренную тигриную пасть.

То есть «Песня немецкого танкиста» возникла примерно тогда же, когда в Красную Армию активно хлынуло блатное пополнение. А через некоторое время «фашистские» куплеты сочинители военного фольклора примерили и на уркаганов. Что уже само по себе свидетельствует, как относились на фронте к бойцам-уголовникам.

В блатном варианте рассказ ведётся от лица матроса, попавшего в пехоту. Возможно, это — неполная версия и она предварялась похождениями на море. Но пока известен лишь «сухопутный» вариант. Хотя на флоте тоже имелись штрафные формирования. Фронтовик Иван Мамаев вспоминал, как его рота встретила таких же штрафников, но в морской форме. Блатные схлестнулись за карточной игрой. Растаскивать их и что-либо приказывать было в тот момент бесполезно! А ещё уголовники замечательно подделывали печати, когда приобретали у населения продукты питания и взамен оставляли липовые «документы». Печать рисовалась чернилами на мягкой части ладони в основании большого пальца. Отличить её от настоящей было невозможно. Позднее несколько бойцов из «мамаевской» роты за это были расстреляны.

Есть и более страшные свидетельства. Они касаются опять-таки флотских штрафников — как в песне. Вот что рассказывает генерал-майор юстиции в отставке П. Д. Бараболя, который командовал пулемётным взводом в 610-й отдельной штрафной роте Волжской военной флотилии: «Всего через неделю, когда мы только-только присматривались к новичкам, нашу отдельную штрафную роту буквально потрясло сообщение о тяжелейшем чрезвычайном происшествии. Два человека из взвода старшего лейтенанта Василия Чекалина, прикинувшись этакими простачками, напросились в гости к жившим на отшибе Кильяковки немолодым уже людям. После недолгого знакомства они убили старика, изнасиловали его 12-летнюю внучку и бросили вместе с бабушкой в подвал, завалив вход рухлядью. Потом отпетые уголовники (фамилия одного из них, здоровенного и наглого детины, запомнилась — Никитин) учинили на подворье несчастных людей погром. Опытный следователь быстро вышел на след бандитов. В отношении их был вынесен скорый и справедливый приговор выездной сессии военного трибунала: “Расстрелять!”»

Ясно, что песня о морпехе-мародёре создана не блатными «фольклористами»: слишком очевиден издевательски-насмешливый акцент.

«Расписные» партизаны

Да, уголовников во фронтовом фольклоре не особо жаловали. Можно вспомнить ещё одну известную переработку «Гопа»: