«Я плачу только в подушку». Откровения «первой леди СССР» - [25]
Другой пример – «Любовь Яровая». Хорошая коммунистическая пьеса с захватывающим сюжетом. Фильм по ней получился замечательный[117]. Если собраться с мыслями и вспомнить, то примеров наберется много. Но мне для споров в качестве аргументов достаточно двух этих. Главное то, что это – свежие примеры. Не получится оправдываться тем, что сейчас, мол, не то время. Для тех, кто знает свое дело, всегда правильное время. Не выношу, когда плохую работу пытаются подать под видом «творческих исканий». Отвечаю на это – не там ищете! Но больше всего не выношу позерства в искусстве. Не выношу, когда пытаются произвести впечатление не мастерством, а «чем-то этаким». Если спектакль плохой, его даже манной небесной не спасти[118]. Не люблю закрывать и запрещать. Всегда даю возможность исправить и доработать. Даю возможность учиться на ошибках. Всегда помню, сколько сама наделала ошибок. У меня в этом году юбилей – 50 лет трудовой жизни. Я начала работать с 12 лет, чтобы помочь маме. 22-й год, разруха. А мне было всего 12, и мне казалось, что жизнь прекрасна. Как многое в нашем восприятии зависит от возраста. Те, кто называет меня «ткачихой», не знают, что на самом деле я начала трудовую биографию с мойки полов. А то бы называли «уборщицей».
Любой сделанный мной запрет оставляет внутри тревожное чувство. Как будто кошки скребут. То и дело мысленно возвращаюсь в прошлое. Вспоминаю, думаю – права ли была? Не пошла ли на поводу у собственного «не нравится»? Очень легко пойти на поводу у своего личного впечатления. Когда не нравится, то сразу же находятся десятки доводов для запрета. Но я с ходу таких решений не принимаю. Обдумываю, прислушиваюсь к себе, советуюсь. Считанные разы запрещала без долгих раздумий и обсуждения. Это были случаи, когда думать и обсуждать нечего. Творческих людей иногда заносит в такие дебри, из которых они сами выбраться не могут. А когда книга написана или спектакль поставлен, им становится жаль своих трудов. Они боятся сами себе признаться, что вышло плохо. После запретов начинаются обиды. Обиды приводят к новым ошибкам. Получается замкнутый круг.
Огорчаюсь, когда приходится что-то запрещать. Радуюсь, когда поступаю наоборот. Когда убеждаю что-то разрешить. Не приказываю, а убеждаю. Помню, как ездила на худсоветы во МХАТ, когда там обсуждался спектакль «О женщине»[119]. Таня удивлялась – да просто отдайте распоряжение, зачем столько ездить. Но я не считала возможным давать распоряжения по таким вопросам. Нужно было убедить. Обсуждение идет на пользу постановке. А если принудить худсовет сделать что-то против воли, ничего хорошего из этого не выйдет. В худсовет входит элита театра, а с нею не стоит портить отношений. Уступят, разрешат, но потом заклюют. Найдут возможность. Поэтому выход один – убеждать, убеждать и убеждать! Ничего, справляюсь пока. Я настойчивая, и с аргументацией у меня все в порядке. Как перестану справляться, уйду на пенсию.
Когда на душе скребут кошки, стараюсь думать о хорошем. Самое хорошее в моей жизни – это внучка. Думаю о ней. Маришка замечательно рисует. У нее талант не только к танцам, но и к живописи. Считаю, что и его надо развивать. Талант никогда не бывает лишним. Тем более что танцы дело не очень-то надежное. Далеко не всем удается танцевать так долго, как танцевала наша звезда Екатерина Гельцер[120]. Обычно век танцора короток. Надо чем-то себя занять лет в 40. Хорошо, если открываются педагогические способности, как, например, у Головкиной[121]. А если нет? На такой случай хорошо иметь в запасе что-то еще. Например – живопись. Живописью можно заниматься до преклонных лет, пока руки дрожать не начнут.
Вспомнила, с каким энтузиазмом готовились в 57-м к молодежному фестивалю[122]. Я входила в оргкомитет. Опыта работы с иностранцами не имела. Да что там опыта работы – вообще не представляла, как с ними общаться. К иностранцам отношение тогда было настороженное. Боялись провокаций, понимали, что люди к нам приедут разные. Кто-то с душой нараспашку, а кто-то с камнем за пазухой. Николай помогал мне советами. Тогда наша любовь была в самом разгаре. Я ужасно скучала по нему. Сама себе удивлялась – взрослая женщина, а веду себя как девчонка. Когда любишь, ведешь себя как девчонка. Я уже знала, что Николай скоро вернется в Москву, и считала дни – когда же, когда? Только во время фестиваля забыла обо всем. Две недели промелькнули, как один день. Сейчас уже не смогу сказать, чем именно и когда именно я занималась. Помню только, что все время была занята, почти не спала. Отоспалась потом – рухнула и проспала больше суток. В 57-м было два больших события – фестиваль и отпуск, который мы с Николаем смогли провести вместе. Только я и он. Это было так замечательно. Впервые за долгое время у меня появилось ощущение, что моя жизнь наконец-то наладилась. До этого жизнь казалась мне ладной в 40-м. Тогда меня огорчало только то, что я никак не могла стать матерью. Но доктора обнадеживали – все в порядке, всему свое время. Потом – война, предательство Петра и т. д. А теперь у меня есть муж, который меня любит. Дочка почти взрослая, умница и красавица. Я стала секретарем ЦК, мне доверили очень ответственную работу, и я с нею справляюсь. Страна окончательно оправилась от войны. Это ли не счастье? Так я думала тогда и то и дело говорила Николаю о том, какая я счастливая. Если бы верила в сглаз, то сказала бы, что сама себя сглазила. Очень скоро, через каких-то три года, мое счастье начало рассыпаться.
