«Я плачу только в подушку». Откровения «первой леди СССР» - [23]
Сегодня женский праздник. На столе гора телеграмм, много звонков. А вот настроение совсем не праздничное. За время моего отсутствия мне все же подложили свинью. Перед отъездом во Вьетнам я посмотрела в Большом театре балет по «Анне Карениной». Скажу честно, что у меня с самого начала были большие сомнения по поводу этой постановки. «Анна Каренина» – совершенно не «балетное» произведение. Было уже дело, пытались ставить балет по Бальзаку, и ничего путного не получилось. Зачем замахиваться на недосягаемое? Зачем зря тратить время и силы? Но Кухарский[104] меня уговорил, поручился, что Большой театр справится с этой задачей. Я ему поверила. Но когда увидела, что получилось из этой затеи, то схватилась за голову. Какой ужас! Глумление над творчеством Толстого! Дискредитация! Позор! Не сумев взять талантом, решили шокировать. Некоторые сцены выглядели откровенно непристойными. Я сказала, что такой спектакль нельзя показывать зрителям. Муромцев[105] меня поддержал. Ему спектакль тоже не понравился. Но Щедрин и Плисецкая начали спорить. Я их прекрасно понимаю. Они возлагали на эту постановку большие надежды и вложили в нее много сил. Но чья вина, что результат оказался неудовлетворительным? Кухарскому сделала выговор за то, что он, не будучи уверенным в успехе, ввел меня в заблуждение, и на этом посчитала дело законченным. Напрасно так думала. Пока меня не было, Щедрин и Плисецкая сумели обработать Демичева. Демичев одно время работал под моим началом и теперь не упускает случая подчеркнуть, что он, как секретарь ЦК, курирующий культуру, стоит выше меня. Мне передавали его слова: «если Фурцева против, то я – за». В мое отсутствие, не поставив в известность ни меня, ни Кухарского, Демичев разрешил продолжать репетировать «Анну». Вдобавок он похвалил Щедрина и Плисецкую за смелость. Надо же – замахнулись на самого Толстого! Очень показательный поступок. Он показывает, как в наше время принято делать дела. Когда я начинала работать, все делалось иначе. Первый секретарь Крымского обкома Вегер, прежде чем отменить решение кого-то из сотрудников, считал необходимым выслушать его объяснения. И другие руководители поступали точно так же. А мне вот в очередной раз дали понять, что я – пустое место. Черт с ним, с балетом. Возможно, что я и ошиблась. Могу допустить, что музыка не так плоха, как мне показалось, а полуголая Анна в объятьях Вронского – новаторская находка. Но не могу допустить такого отношения к себе. Позвонила Демичеву и попросила впредь не отменять моих указаний без моего ведома. В ответ услышала то, что и ожидала услышать. Не считал нужным беспокоить меня по таким пустякам. Хороши пустяки! Кому-то пустяки, а кому-то подрыв авторитета. Теперь надо будет побывать на премьере «Анны». Непременно. Надо увидеть и сравнить.
Когда в «Современнике» собрались ставить «Большевиков» Шатрова, председатель Главлита[106] Романов выступил против. Ему «Большевики» показались антисоветскими. Я прочла пьесу дважды, оценивая каждое слово, и ничего антисоветского в ней не нашла. Хорошая пьеса, настоящая советская, побольше бы таких. Я решила, что ее не только можно, но и нужно ставить в юбилей Октября. Но прежде, чем дать «добро» Ефремову[107], я позвонила Романову и сообщила ему свое мнение. Романов ответил, что еще раз прочтет «Большевиков». Спустя день или два он сказал, что снимает свои возражения. Только после этого у меня состоялся разговор с Ефремовым по поводу «Большевиков». Должна же быть культура руководства. Все мы – секретари, министры, председатели – представляем собой советское руководство. Нам негоже играть в чехарду да в прятки. По всем вопросам мы должны выступать единым фронтом. Иначе подрывается престиж руководства. Демичев же не только мой престиж подрывает, но и свой собственный.
К творчеству Льва Толстого у меня особое отношение. Не как у читательницы, а как у министра культуры. Страшно вспомнить, каких нервов стоили мне съемки «Войны и мира». Как только вспомню, то радуюсь, что сейчас не занимаюсь кинематографом[108].
Моя китайская подруга Цзян Цин прислала мне к празднику подарок – вышитую шелком картину с журавлями на фоне горного пейзажа. Картина невероятно красива. Ею можно любоваться бесконечно. Настоящий шедевр. Чем дольше на нее смотришь, тем больше видишь. Как жаль, что у нас искусство вышивания не развито до такого уровня. Уровень и в самом деле невероятный. Если отступить на три шага, то кажется, что картина написана красками. Цзян Цин умеет выбирать подарки. Она ни разу не подарила мне что-то обыденное. Благодаря ей я собрала дома маленькую коллекцию китайского искусства. По натуре я не коллекционер, но все, что дарят мне друзья, бережно храню. Люблю смотреть на подарки друзей, когда мне тоскливо. Мысли о том, что где-то у меня есть настоящие верные друзья, помогают мне прогнать тоску. Часто вспоминаю тех, кого уже нет. Память – это главное, что оставляет человек после себя. Мне хочется оставить о себе хорошую память. Стараюсь. Делаю все, что в моих силах.
Сегодня был очень тяжелый день. Во МХАТе собрались ставить пьесу о Пушкине. Мне не понравилось уже само название – «Медная бабушка». Какое-то оно легкомысленное, водевильное. Я бы даже сказала, что глупое. Но это мое личное мнение. Не в названии дело, а в том, что в одном из ведущих советских театров приняли к постановке сырую, недоработанную пьесу. И кроме того, легкомысленно отнеслись к подбору актеров. В том числе и на главную роль
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Единственный из восьми внуков И.В. Сталина, Евгений Джугашвили является единомышленником и духовным наследником своего великого деда. И эта книга – не просто сенсационные мемуары, проливающие свет на кремлевские секреты и семейные тайны. Это – дань вечной памяти Вождя и его победной эпохи.Почему внук впервые увидел деда на трибуне Мавзолея, а второй раз – уже в гробу? Знаете ли вы, что после смерти Сталина на его сберегательной книжке нашли всего 30 тысяч рублей (для сравнения, самый дешевый автомобиль тогда стоил 8000)? Почему автор убежден, что его отец Яков Джугашвили не сдался в плен, а погиб в бою? Правда ли, что Жуков виноват в катастрофе 1941 года и как главный заговорщик «достоин расстрела»? Как «украинская мафия» во главе с Хрущевым убила Берию, а «проклятая каста» оклеветала Вождя? К кому были обращены пророческие слова Сталина: «Я знаю, что после смерти не один ушат грязи будет вылит на мою голову, но ветер истории всё это развеет»? Как отправили в отставку маршала Рокоссовского, бросившего в лицо Хрущеву в разгар антисталинской кампании: «Иосиф Виссарионович для меня святой!» И в чем главная ложь Путина?Эта бесстрашная книга не боится отвечать на самые запретные и опасные вопросы.
Ее величали «иконой советского кино» и «первой звездой СССР». Она была лицом великой эпохи и любимой актрисой Сталина. Ходили даже слухи о романе Вождя с Любовью Орловой… Как оказалось, это были не слухи, что подтвердила она сама! Любовь Петровна решилась написать о своих отношениях со Сталиным после того, как его тело вынесли из Мавзолея, а «разоблачение культа личности» переросло в информационную войну против «сталинизма». Она просто хотела восстановить справедливость и рассказать правду о любимом человеке… Разумеется, эта книга не могла быть опубликована ни в СССР, ни на Западе.
Эта книга — настоящая «бомба». Читать эти мемуары физически больно. Это — запретная «окопная правда» Новороссии. Горькая правда о подвиге Русского Мира и предательстве Кремля. О том, как дрались и погибали герои Донецка, пока Москва сливала Донбасс. О том, как наши мочили карателей в Дебальцевском котле, готовы были брать Мариуполь и освобождать Украину от бандеровской нечисти, но Кремль не позволил добить врага, позорно «прогнулся» перед «западными партнерами» и продал эту победу.