Я пишу лучше всех - [29]

В этом ключе вся история России предстаёт перед нами как наглядная иллюстрация к её отклонению от заданного Богом кода бытия, который нам как раз и открыли в своей азбуке святые Кирилл и Мефодий. А великая русская литература - это не что иное, как своего рода стенограмма огреховления народа, фиксирующая и в своих сюжетах, и в самом языке степень нашего удаления от пути праведного и уклонения в сторону пути греховного. Именно так воспринимаются сегодня (и думается, что воспринимались всегда) "Слово о полку Игореве", "Дубровский", "Песня про купца Калашникова", "Тихий Дон", "Доктор Живаго", "Архипелаг ГУЛАГ", "Лолита", "Чевенгур" да и по сути всё, что создано писателями России за это время, вплоть до романов Леонида Бородина, Юрия Бондарева, Александра Проханова и произведений других авторов последних лет. Сильное отклонение - и книга получается полной крови и боли, заставляя читателя страдать и мучиться вместе с её героями. Меньшее отклонение - и она оказывается полной света и любви, несет в себе торжество и радость...

Схематически тысячу лет существования русской литературы можно изобразить как всё увеличивающуюся в амплитуде синусоиду, то максимально удаляющуюся от оси праведности, то вновь стремящуюся к ней приблизиться. Такие колебания - это вполне естественная форма её развития, отражающая постоянно происходящие в обществе изменения нравственных ориентиров и пересмотры этических ценностей.

Принципиальное же отличие литературы сегодняшних дней заключается, на мой взгляд, в том, что она уже не просто фиксирует степень происходящего на её глазах огреховления народа, показывая, сколь сильно он уклонился на путь неправедной жизни и как ему далеко будет оттуда возвращаться, но - пытается сама задавать курс на это уклонение, подменяя постмодернистскими, концептуалистскими и другими псевдохудожественными истинами тысячелетние духовные ориентиры и сбивая читателя с толку! "В важнейшей поэтической функции, которая есть исполнение воли языка, гению Пушкина конгруэнтны (т. е. РАВНЫ. - Н. П.) трое наших современников. Мирослав Немиров, Дмитрий Пригов и Лев Рубинштейн", - без тени смущения заявляет в опубликованной недавно статье "Боливар на троих" ("ЛГ" № 24-25 за 20-26 июня 2001 года) критик Лев Пирогов. Вот так вот просто взял и поставил знак равенства. Между поэмами "Руслан и Людмила" - и "Великая Махроть". Между фигурами царя Петра - и Милицанера. Между Поэзией с большой буквы - и рифмованной хохмой...

Кажется, на бирже это называется "игрой на понижение".

Ну кто в самом деле обратил бы внимание на литературные поделки какого-то Пригова с его дефективным Милицанером (а также Вик. Ерофеева, Владимира Сорокина, И. Иртеньева и иже с ними), если бы наша культура продолжала существовать в координатах поэзии А.С. Пушкина и прозы И.С. Тургенева? У кого бы повернулся язык говорить о "явлении" Акунина или Болмата, если бы мы оценивали их писания в проекции на "Бесов" Достоевского?

Единственным условием для сохранения искусственно созданной литературной значимости стало для многих сегодняшних авторов насаждение мифа о литературе как об этаком видимом глазу пятачке, за пределами которого, как за очерченным пелевинским "глиняным пулеметом" кругом, нет ничего, кроме зияющей вселенской пустоты. Главное для всех этих производителей "Голубого сала" - это чтобы их было НЕ С КЕМ сравнивать. Отсюда и стратегия поведения, диктующая им тотальное спихивание с корабля современности всех литературных предшественников и беспринципнейшее замалчивание современников. Нету, мол, никого больше в литературе, только я да вон друг мой Вася...

Ан, нет - не только! Земля наша по-прежнему велика и обильна, и талантов в ней, окромя лауреатов Букеровских да Антибукеровских премий, немерено. Ткнись в Самарскую область - там творит свою благоухающую сенокосами прозу Иван Никульшин, сочиняет удивительные стихи Евгений Чепурных, собирает по следочкам биографию Есенина Вадим Баранов. Загляни на Валдай - там творит невероятные истории про ведьм и леших перебравшийся недавно из Татарии Михаил Волостнов. Перенеси взгляд на Псковщину - и вот он, роман Игоря Смолькина "Спастись ещё возможно", представляющий собой оригинальное сплетение православной проповеди и коммерческого триллера...

Да что тут говорить! И в поэзии, и в прозе сегодня работает множество по-настоящему талантливых авторов, творчество которых читателям надо знать отнюдь не в пересказе. Правда, знакомство с их произведениями может весьма сильно поколебать искусственно создаваемую кем-то картину отечественной литературы, но пусть это беспокоит Пригова или Ерофеева. Крупину и Распутину, я думаю, от появления новых талантов в литературе не тесно...

22 июня, пятница; 60-летие начала Великой Отечественной войны. Встал сегодня пораньше и решил на всякий случай написать ещё одну статью для "Литературной газеты", а то в понедельник я уеду на неделю в Пензу, а там навалятся ещё какие-нибудь дела, поэтому лучше подстраховаться. На этот раз о себе заявила тема нехватки любви в постперестроечной эпохе и соответственно - в сегодняшней литературе. К половине двенадцатого я уже поставил точку и распечатал обе работы.