Я, оперуполномоченный - [54]

– Есть в нём такая черта. Тебя это смущает?

– Нет. Просто у меня мышление более традиционное, если так можно выразиться. Мне надо, чтобы меня кто-то подтолкнул, разъяснил. Вот сейчас я уже буду смотреть на фотографии по-новому. И на обнажённых женщин тоже. Правда, у нас не очень-то на них посмотришь, мы же не на Западе живём… А ты всегда была такая?

– Какая?

– Раскрепощённая… Это потому что ты во Франции долго жила?

– Может быть. – Лена пожала плечами. – У меня родители придерживаются весьма свободных взглядов.

«Рисуется, – вдруг решил Виктор. – Хочет быть не такой, как все. Нет, девчонка-то она хорошая, но рисуется. Всё, что она говорила здесь, это далеко от её собственных мыслей. Она лишь хочет так думать, заставляет себя так думать, находясь под влиянием брата и мужа, но в действительности это – ещё вовсе не её сущность. Она только прививает себе эти мысли. Возможно, она и не сживётся с ними до конца, но всегда будет стараться говорить именно так».

– Но хоть мои предки и не ретрограды, – продолжала Лена, – мы им эту обнажёнку не показывали. Мало ли как они отреагируют…

«Вот-вот, – мысленно ответил Виктор, – ты лишь хочешь быть раскованной, но в действительности далека от этого, иначе не стала бы скрывать от родителей».

– Ты не подумай, что родители мои имеют что-то против эротики. В Париже-то они первыми пошли смотреть «Эммануэль» и потом искренне восторгались красотой и смелостью фильма. Они даже меня водили с собой. Но вряд ли они согласились бы увидеть меня в роли главной героини.

– Что такое «Эммануэль»?

– Один из самых нашумевших фильмов. Очень красивая эротика. А музыку к фильму написал Фрэнсис Лей. Знаешь такого композитора?

– Нет.

– Я дам тебе пластинку послушать. Ты сразу поймёшь, что такая музыка может звучать только в прекрасной картине.

– Неплохо бы и фильм посмотреть.

– Для этого тебе придётся отправиться за границу, – засмеялась Лена. – В Советском Союзе такое кино никогда не выйдет на экран…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. МАЙ 1980

Сошников уже долго гремел гаечным ключом, пытаясь свернуть навесной замок. Груздиков стоял у него за спиной и громко сопел, то и дело оглядываясь через плечо – не появился ли кто посторонний.

– Федька, хватит же в ухо дышать! – нервно рявкнул на него Сошников.

– А ты кончай возиться. Сколько можно! Сломать, что ли, не можешь?

– Сам попробуй, если ты такой ловкий, – огрызнулся Сошников. – Советовать всякий может…

И он, резко повернувшись, сунул Груздикову массивный гаечный ключ в руки, сильно саданув по пальцам.

– Ты чего, Лёха, в натуре? Охренел, что ли? – Грузди-ков встряхнул ушибленной рукой.

– Да заманал ты меня вконец! – проворчал ему в лицо Сошников, дыша винным перегаром. – Делай сам!

– И сделаю, – скривился Фёдор. – Подумаешь… Де-лов-то… Тебе уж ничего и сказать-то нельзя…

– Ты, Федька, обещал на стрёме стоять, а сам прилип тут…

– А ты колупаешься тут… – Груздиков отпихнул Со-шникова и, взвесив на руке гаечный ключ, уверенно подступил к двери.

Весь минувший вечер они провели у Натальи Кутузовой, тиская её в четыре руки. Обычно подруга позволяла им всё, но сегодня она почему-то упрямилась, а когда Фёдор попытался взять её силой, Наталья грозно предупредила:

– Пожалуюсь Кучеру!

– А чё ты чуть что, – насупился Груздиков, – сразу про Кучера вспоминаешь? – Он сразу отодвинулся от девушки и спросил обиженно: – Кто тебе Кучер-то?

– Никто, – ухмыльнулась она. – Просто он клёвый…

– Да и мы, кажись, не дурные, – хохотнул Сошников, сжимая девушке колено.

– Отвали! – Она шлёпнула его по руке.

– Чего вдруг ты окрысилась-то? – недоумевали парни, шаря по своей подруге пьяными глазами. – Чего ты?.. С каких пор ты недотрогой стала? Позавчера ещё можно было, а теперь вдруг нельзя!

– Теперь всё по-другому, мальчики, – засмеялась она. – Хватит с вас халявы.

– Чего? – Они взъерошили взмокшие волосы. – При чём тут халява? Наташка, ты трёхнулась, что ли? Мы же друзья!

– Кончилась бесплатная дружба. – Наташа вскочила с дивана.

– Не понял! – Сошников выпучил на неё глаза. – Ты же вчера мне за просто так давала…

– А сегодня обещала сразу с нами двумя лечь… – Груздиков дважды ткнул указательным пальцем себя в грудь.

– Кончилось «за просто так», – ответила она. – Хочется этого, – она приподняла короткую юбку, – гоните что-нибудь взамен.

– Подарки?

– Да, – кивнула она.

– Наташка, ты в проститутки, что ли, подалась? – попытался пошутить Груздиков.

– А за такие слова Серёга тебе член отрежет! – Она мрачно улыбнулась.

– Да что ты меня всё время своим Кучером пугаешь! – Фёдор пьяно взмахнул руками.

– Не пугаю… Просто он – что надо! Не жмётся, когда девушке подарок нужно сделать.

– У него деньги есть, – вяло возразил Сошников.

– Именно! Они у него есть потому, что он ничего не боится.

– Я тоже ничего не боюсь, – кисло ухмыльнулся Груз-диков.

– Ты, Федя, салага в сравнении с Кучером! – Наталья тряхнула гладко расчёсанными волосами и отвернулась, затянувшись сигаретой.

Фёдор ощутил, как что-то жгучее свернулось у него внизу живота. Ему нестерпимо захотелось сгрести стоявшую перед ним девушку в охапку и припасть ртом к её губам. Наташа не отказывала никогда. Её тело стало чем-то привычным и естественным в жизни Груздикова… И вот вдруг она сказала «нет»…