Я оглянулся посмотреть - [31]

Саша Калинин стал комсоргом. Мы в нем тоже не ошиблись. Он фактически окончил мехмат и имел богатый опыт комсомольской работы. Коммунистической идеологией Калинин нас не мучил, зато комсомольский чин позволял ему ходить по разным кабинетам, пробивая для нас мало-мальские блага. Свои прямые обязанности комсорга Саша ограничил сбором взносов. В день выдачи стипендии он вставал у окошка бухгалтерии и собирал дань — по две копейки с персоны, и в тот же день относил в комитет комсомола, чтобы не было соблазна их потратить. Этого оказалось достаточно, чтобы стать лучшим комсоргом района.

На курсе сразу образовался костяк самых инициативных, куда кроме Аркаши и Саши вошли Коля Павлов, Дима Рубин, Миша Морозов и я. Если надо было что-то затеять, то затевали мы.

Мы мучились с зачинами, пока не выяснили, что почти все на курсе поют. Особо выделялась харьковско-днепропетровская группа. Таня Рассказова с Володей Осипчуком замечательно пели народные украинские песни:

Била мене мати

Березовим прутом, Щоби я не стояла 3 молодим рекрутом.

Правда, когда им стало доставаться за украинский говор, они придумали пародию на самих себя:

Бил нас милый мастер Тонкою лозою, Щоби мы распрощались С мовою родною. Но мы не прощалысь, так ты нам привычна. Ой, ридна наша школа Музычна-драматычна.

Повальные певческие способности курса тут же пошли в дело. Но даже музыкальные зачины поначалу получались плохо. Одно дело взять чужую готовую песню и затянуть ее лирическими голосами:

Милая моя, солнышко лесное…

(Ю. Визбор «Милая моя»)

и прочую романтику.

Совсем другое — сочинить что-то оригинальное, да еще на злобу дня. Вот тут и выяснилось, что в песенных зачинах мы с Димой Рубиным выделяемся на общем фоне. Если что-то не клеилось, Аркаша Коваль бежал к нам за помощью. По этому поводу мы с Димой даже придумали песню, где мечтали хоть немного передохнуть, но постоянно слышали от Коваля:

Максим, садись-ка за рояль, Рубин — за бумагу.

И мы садились.

К концу первого курса мы с Димкой так набили руку, что могли с ходу сочинить незатейливую историю о чем бы то ни было. Лишь один пример.

2 декабря 1981 года на курсе царили разброд и шатания. До мастерства оставалось четверть часа, а командир дня Миша Морозов не мог придумать ничего оригинального. В поисках идеи мы стали листать отрывной календарь и обнаружили, что именно в этот день Лаос получил независимость. На мелодию песни Булата Окуджавы «Нас время учило» мы втроем сочинили:

Пускай неудачи преследуют нас на нелегком пути, Мы все же не плачем, к священной победе должны мы прийти. Пусть с тренингом худо и пусть надоела нам всем кабала, Зато объявили свободу Лаосу второго числа.

Пускай снегопады и ливни, и слякоть, и лужи у нас, Но все же мы рады, хоть болен почти поголовно наш класс. Мы рады, что где-то находится мирный, свободный Лаос, Где теплое лето и первый по рельсам стучит паровоз.

Товарищ лаосец! Ты помни всегда, что твой верный собрат В Советском Союзе помочь тебе в славных свершениях рад. Да здравствует дивный, прекрасный, свободный, цветущий Лаос, Где жители мирно разводят кокос и жуют абрикос.

Мастерам не потребовалось много времени, чтобы научиться определять почерк каждого. Лев Абрамович часто комментировал:

— Чувствуется лапа Коваля, чувствуется лапа Леонидова.

Что означало: а где остальные?

Но авральная ситуация повторялась с завидным постоянством, так что мы продолжали совершенствоваться. В результате меня даже окрестили «зачинным другом».

Для одного из первых зачинов мы придумали сценку «Бар где-то в Америке». Мы «не по-нашему» курили сигары, «не по-нашему» тянули виски с содовой и текилу, «не по-нашему» общались и были в восторге от собственной выдумки.

Пока курс старательно изображал красивую заморскую жизнь, Аркадий Иосифович не проронил ни слова. Когда мы закончили, Кацман предложил:

— А теперь давайте все встанем и похороним пошлость. То, что я видел, — это чудовищно. Нельзя играть абстрактную жизнь, такой жизни не бывает. Если это не про живых людей, между которыми что-то происходит, это просто картинка. Я понимаю, что вы насмотрелись советских фильмов, где «американцы» в исполнении прибалтов по-другому ходят и говорят, не так жестикулируют. Но это — пародия. Я запрещаю вам изображать иностранцев, графов и прочих, кем вы не являетесь. Пока вы должны играть только себя в предлагаемых обстоятельствах.

Мне легче было сочинить пару зачинов, чем придумать одну композицию. В этом деле я был далеко не первым. Неуемную фантазию в композициях демонстрировал Коля Павлов. Однажды он придумал деревенский уголок, соорудил из спичек сруб колодца, утопающего в траве, а для достоверности посадил туда живую лягушку. Чтобы она не ускакала, бывший химик чем-то ее уколол. Лягушка довольно долго не шевелилась, а проснулась совсем неожиданно и устроила переполох, пришлось срочно уносить ее восвояси.

Для другой композиции Коля с Аркашей притащили крышку от канализационного люка и вставили в него лопух. Тогда — не то что сейчас — милиция строго следила за сохранностью государственной собственности, можно было и пятнадцать суток схлопотать. Но ребята пошли на риск ради искусства. Крышку люка вернули на место сразу после занятий.