Я — Одри Хепберн - [19]

Брак — это работа с полной занятостью. Она требует гораздо большего таланта, чем актёрская игра. Я не могу быть одновременно и хорошей актрисой, и отличной женой.

От съёмок в фильме Хичкока «Без залога за судью» Одри Хепбёрн вообще отказалась.

Вообще-то она давно мечтала сняться у Хичкока. Он в свою очередь тоже хотел с ней поработать — ему импонировал её тип настоящей леди, и он был настоящим мастером делать секс-символов из холодноватых изысканных дам. Их сотрудничество могло открыть в её таланте новые грани, но… Одри сделала ту же ошибку, что и с «Непрощённой» — не прочитала сценарий, прежде чем соглашаться.

Когда же она наконец ознакомилась с окончательной версией сценария, то пришла в ужас — её героиню должны были изнасиловать и чуть не задушить. Да она фильмы с такими сценами и сама никогда не смотрела и уж тем более не собиралась в них сниматься!

Одри поспешно отказалась от съёмок под предлогом того, что врачи прописали ей отдых. Хичкок, конечно, был в ярости, но ничего не мог поделать, поскольку никто не позволил бы ему заставлять играть в сценах насилия беременную женщину (это произошло ещё до выкидыша), а ждать, пока она родит и придёт в себя, он не мог.

Вообще-то, фильм так и так не состоялся бы — лондонские власти вскоре сообщили, что не могут разрешить снимать на улицах города некоторые запланированные сцены. Но Хичкок всё равно смертельно обиделся на Одри Хепбёрн и больше не пожелал иметь с ней никаких дел.

Жить — это как бежать по музею. И только потом вы начинаете по-настоящему осознавать, что вы увидели, думать об этом, наводить справки в книгах и вспоминать — поскольку вы не можете принять это всё и сразу.

Летом 1959 года Одри Хепбёрн увиделась со своим отцом, Джозефом Хепбёрн-Растоном.

Она посетила лондонскую премьеру «Истории монахини», после чего они с Мелом улетели в Дублин, где она и встретилась с отцом, которого не видела двадцать четыре года. Найти его удалось через её связи в Красном Кресте, а возможно и в министерстве иностранных дел, где знали местонахождение людей, которым было запрещено возвращение в Англию.

Никакого сближения между ними, разумеется, не произошло. Встретились два чужих человека, почти не помнящие друг друга и не имеющие общих интересов. Всё, что Одри вспоминала об отце, когда уже после его смерти рассказывала об этой встрече, сводилось к тому, что он жил в маленькой, но приличной квартирке, с молодой женой, а ей — много лет назад забытой дочери — сказал: «Конечно же, ты поступила глупо, сев на этого серого жеребца», — имея в виду лошадь, сбросившую её на съёмках, о чём он, видимо, читал в газетах.

О том, где он жил и чем занимался все эти годы, Одри никому не рассказывала, а возможно и сама не знала. С отцом она больше не общалась, только понемногу помогала, чтобы он ни в чём не нуждался. «Это помогло мне успокоить призраки прошлого», — объясняла она.

Так печально, когда людям приходится умирать вдали от дома.

17 июля 1960 года у Одри Хепбёрн родился долгожданный сын.

Она забеременела довольно скоро после выкидыша и на этот раз решила не рисковать. Никаких съёмок, никакого риска — вопреки своим прежним правилам не разлучаться надолго она даже не поехала с Мелом в Италию и Францию, где он работал над двумя фильмами.

«Не проходит ни одного мгновения без того, чтобы я не думала о малыше, — признавалась она. — Я подобна женщине, заточённой в монастыре и считающей часы до своего освобождения».

Когда же счастливый час наконец пробил, одними из первых об этом узнали Мария-Луиза Хабетс, прототип сестры Люк из «Истории монахини», и автор книги, Кэтрин Халм. Одри познакомилась с ними ещё перед съёмками и продолжала дружить и в последующие годы. После рождения сына Мел по её просьбе отправил им телеграмму и получил ответ: «Мы отправили семь тысяч добрых фей к колыбельке Шона. Очень скучаем по вам троим. С любовью, Лу и Кейт».

Два месяца спустя ребёнка крестили в той же часовне, где Одри и Мел несколько лет назад обвенчались. Его крестильное платье было от Живанши, он сразу получил двойное швейцарско-американское гражданство и был официально назван Шоном Хепбёрном Феррером… А сама Одри всю жизнь называла его Пухом — в честь Винни-Пуха.

С момента рождения Шона семья стала для меня главным в жизни.

«Она из тех девушек, которые наверняка понравились бы вашей матери».

Фрэнк Синатра

Осенью 1960 года Одри Хепбёрн приступила к съёмкам в фильме «Завтрак у Тиффани».

Она не особо рвалась работать, но боссы «Парамаунт» настаивали, да и деньги опять заканчивались. Ну и кроме того, Одри всё же не собиралась навсегда порывать с кино, поэтому ей надо было сниматься, чтобы зрители её не забыли.

Однако её смущало, что придётся играть роль девушки сомнительного сорта, тогда как главной фишкой её образа, отличавшей её от других голливудских актрис, всегда была чистота и даже почти невинность. Но Курт Фрингс цинично предложил называть героиню «девушкой без предрассудков» и сказал, что 750 тысяч долларов, которые Одри предлагают за фильм, вполне окупят это неудобство.

При этом и Трумен Капоте (автор рассказа, по которому ставился фильм) тоже был не в восторге от её кандидатуры. «Холли Голайтли, — говорил он, — была настоящей — сильный характер, совсем не похожий на Одри Хепбёрн. Я хотел, чтобы эту роль играла Мэрилин Монро… В Холли должно было быть вместе с тем что-то трогательное — незавершённое. В Мэрилин это было. Но „Парамаунт“ решил по-своему…»