Я - оборотень - [47]

Внезапно в проход сунулась рука с фонариком, и я что есть силы ударил по ней. Пальцы разжались, а фонарик упал и покатился в мою сторону. Я, не медля, с силой наступил на него ногой. Корпус прогнулся, стекло хрупнуло, пучок света исчез. Мне дико повезло — этот парень был пустой. Поэтому он стремительно отпрыгнул за сугроб и махнул кому-то рукой.

В этот момент из-за дальнего поворота вывернул Федя. Луна освещала его лицо и придавала ему мертвый оттенок, а рваные полосы лишь подчеркивали эту ужасную бледность. Он без промедления выстрелил в мою сторону. Что-то чиркнуло возле моей головы, и теплый воздух на мгновение согрел начавшее замерзать ухо.

Я тут же скрылся за ближайшим поворотом и вскоре оказался на последней дорожке. За ней тянулись непролазные сугробы. Я уже начал подумывать о том, чтобы ринуться через них к забору, перелезть его и оставить преследователей в дураках, но опасался застрять и быть пойманным на полдороги.

Выстрел слева оборвал мои раздумья. На беду я стоял точно посредине дорожки, метрах в трех от двух ближайших проходов. Тогда я подпрыгнул, погрузился в сугроб и вплавь, отталкиваясь руками и ногами от снежной массы, преодолел расстояние до следующей параллельной дорожки. Сзади вновь послышался выстрел, но пуля опять ушла в «молоко». Стреляли сегодня гораздо хуже, чем в прошлые сутки.

Еще раз сильно оттолкнувшись ногами, я вдруг потерял опору и рухнул вниз. На мое счастье дорожка в данный момент пустовала. Я сильно ушиб затылок и не сразу смог встать. Мои глаза смотрели вперед и вверх. Там сияла полная луна.

Полнолуние! Значит я находился на пике своих возможностей. Еще один из законов оборотней я вывел сравнительно недавно. Именно в полнолуние я первый раз стал оборотнем. В полнолуние мне легче всего давалось обращение. И только в полнолуние я чувствовал себя легко и спокойно, как никогда.

И тогда я решил — Все! Хватит играться. Я ведь могу их прикончить как щенков, но если все и дальше так будет катиться по их сценарию, то к утру они меня достанут. Хватит дергаться — надо наступать!

Я вскочил на ноги, задрожал всем телом (не забыв, впрочем расстегнуть куртку), облизал языком появившиеся во рту клыки, потер лапами замерзающие уши, постепенно перемещающиеся наверх, затем длинную морду, которая быстро зарастала густой серой шерстью.

Но нет, на этот раз я решил выложиться до конца. Я скинул с себя всю одежду и ботинки, вытряхнув из них снег. После этого я прочно встал на все четыре лапы и приготовился к нападению. В этот самый момент на меня выбежал тот, с дальней дорожки, и замер, пораженный увиденным. Не рассуждая, я склонил голову направо и прыгнул, глубоко полоснув клыками по его горлу. Приземлившись, я обернулся — он лежал неподвижно с головой, наполовину оторванной от туловища.

Сразу стало тепло — покров шерсти надежно согревал. В пасти чувствовался вкус крови, пьянящий почти как самогонка, которую мы с Колькой не раз хлебали на сеновалах. На секунду воспоминания охватили меня, и я почувствовал лето, лучи солнца, потоком льющиеся из маленького окошка наверху… Но это не сейчас. В данный момент для меня решался вопрос жизни и смерти. И я огромными прыжками понесся к зданию.

Падая, моя вторая жертва испустила такой истошный вопль, что я не удержался и подвыл ему немножко, а сейчас уже раскаивался в этом. Впрочем, на весь сотворенный шум рассчитывать не приходилось. Если ноябрьской ночью никто не откликнулся на пятиминутные крики девчонки, то на такой не слишком продолжительный и мелодичный вопль явно не сбежится вся округа.

Но этот вопль заставил остальных преследователей сгруппироваться и затаиться, потушив фонарики. Я без проблем достиг здания, встал на задние лапы и прислонился к прохладной стене. Все окутала тишина и тьма, разрываемая только бледным светом луны и далекими фонарями. Я не знал, сколько прошло времени, для меня оно летело слишком быстро. Но тихо было вокруг, ни одна машина не беспокоила эту тревожную тишину. Редкие окна горели в окружающих садик пятиэтажках. Не слышалось ничьих шагов. Только ветер изредка свистел где-то наверху. Я замер, уставившись вперед неподвижным взглядом.

Но обманчиво было это опустившееся спокойствие. Четыре черных силуэта выдвинулись слева на расчищенную около здания площадку. Двое тут же перебежали на другой ее конец, двое остались на месте. Затем все четверо медленно, не включая фонариков, двинулись ко мне. Я бегал по нам глазами, намечая следующую жертву. Не доходя до меня десяти шагов, они остановились и разом включили фонари. Сноп света окатил меня и у троих из них вырвались возгласы удивления. Они явно не ждали такого зрелища.

Только второй слева был спокоен. Лицо его, чернеющее рытвинами, словно замерло в каменной маске. Федя как будто намеревался увидеть что-то подобное. До меня дошло, что он если еще не понял до конца, то уже догадывался, сопоставив безвредные для меня пистолетные пули и мое таинственное исчезновение. Чем это мне грозило, я еще не уяснил, но знал твердо лишь одно: чем больше людей увидит мою истинную сущность, тем хуже для меня…

… Разумеется удивился и Федя. Да и кто не удивился бы, увидев вместо Сверчка огромного волка, скалившегося на них. Да, это был волк, но Федя точно знал, что это в то же время и Сверчок, иначе почему возле лап волка лежал аккуратно связанный узелок с одеждой. Сверчок стал волком, хрен с ним отступать Федя не намерен. Сунув в карман маломощную пушку, он пристально взглянул на огромного волка, то и дело разевающего зубастую хлеборезку, и махнул рукой на противоположный край площадки. Один из парней, стоявших там, с треском рванул вниз молнию и вытащил спрятанный там АКСУ…