Я не толстая - [21]

Вот только я со своими выводами оказалась в меньшинстве. Сара, составляя опись вещей Элизабет, разглагольствовала о малозаметных симптомах шизофрении. Они как раз сейчас проходят эту болезнь на занятиях. «Симптомы шизофрении обычно не проявляются до тех пор, пока больной не достигает возраста, в котором погибла Элизабет», – просветила меня Сара. Она заключила, что, вероятно, именно шизофрения стала причиной нехарактерного поведения девушки в ночь гибели. Голоса в голове, и все такое.

Возможно, в словах Сары был смысл. Во всяком случае, дело было явно не в гипотетическом бойфренде Элизабет, как предположил Купер. Я это точно знаю, потому что в понедельник утром первым делом, даже до того, как сбегать в кафетерий за кофе и булочкой, проверила списки посетителей, приходивших в пятницу вечером. У Элизабет никаких посетителей не было.

Мы с Сарой потратили целый день, упаковывая вещи Элизабет. С ее соседкой по комнате мы так и не встретились, по-видимому, та пропадала на занятиях. Рейчел тем временем занималась организацией заупокойной службы по погибшей и решала с бухгалтерией вопрос о возвращении родителям Элизабет платы за учебу и проживание дочери.

Впрочем, не похоже, чтобы Келлоги оценили наши старания. Во время заупокойной службы в университетской церкви (я на ней не присутствовала, так как Рейчел потребовала, чтобы на время ее отсутствия в офисе я оставалась на месте, на случай, если студентам понадобится совет или помощь. Администрация резиденции очень озабочена тем, как смерть Элизабет может повлиять на остальных студентов. Впрочем, до сих пор не было никаких признаков, что они травмированы происшествием), так вот, во время заупокойной службы миссис Келлог сурово заверила присутствующих, что она это дело так не оставит. Смерть ее дочери не сойдет колледжу с рук, и она не успокоится до тех пор, пока виновные не будут найдены и наказаны. Во всяком случае, так рассказал Пит, который во время службы дежурил у входа в церковь.

Миссис Келлог не желала соглашаться, что причиной смерти Элизабет стало ее собственное безрассудство. Она заявила, что через две недели, когда будут готовы результаты анализов крови, мы все убедимся: Элизабет никогда не пила и, уж конечно, не принимала наркотики, поэтому не могла в ночь своей смерти болтаться с компанией обкуренных любителей попрыгать с крыши одного лифта на крышу другого. По словам миссис Келлог, ее дочь столкнули в шахту лифта, и никто не убедит ее в обратном.

Однако мистер и миссис Келлог были не единственными, для кого смерть Элизабет стала тяжелым испытанием. Увидев, что пришлось вытерпеть в эту неделю Рейчел, я поняла, что имел в виду доктор Джессап. Ну, насчет цветов. Рейчел действительно заслужила, чтобы ей преподнесли цветы.

А уж чего она на самом деле заслужила, так это прибавки к зарплате. Но, зная прижимистость администрации колледжа (штатное расписание заморожено с девяностых годов, и исключения делались только в экстренных случаях, как, например, в случае замены Джастин мною), я очень сомневалась, что Рейчел повысят зарплату.

Поэтому в четверг, на следующий день после заупокойной службы, я сбегала в магазин за углом и вместо того, чтобы купить кофе с молоком, пакетик «Старберст» и лотерейный билет (это мой ежедневный ритуал), купила самый лучший букет, какой у них только был. Потом я поставила этот букет в вазу на столе Рейчел.

Когда она вернулась в кабинет с какой-то встречи и увидела цветы, то так разволновалась, что на нее было просто страшно смотреть.

– Это мне?

Она прослезилась, честное слово, я не преувеличиваю, из ее глаз брызнули слезы!

– В общем… – сказала я, – да. Тебе столько пришлось вынести, что я…

Ее слезы высохли так же мгновенно, как появились.

– А, так цветы от тебя, – сказала она совсем другим тоном.

– Ну да.

Наверное, Рейчел подумала, что цветы от мужчины. Может, она недавно с кем-нибудь познакомилась в тренажерном зале? Хотя если так, мы с Сарой наверняка бы об этом услышали. Рейчел относится к этому вопросу очень серьезно, ну, к тому, чтобы найти парня, за которого можно выйти замуж. Каждую неделю она обязательно делает маникюр и педикюр, а два раза в месяц подкрашивает корни волос (она брюнетка) и говорит, что если не подкрашивать корни, то становится заметной седина. Ну и конечно, она тренируется, как одержимая, – либо занимается в тренажерном зале колледжа, либо бегает вокруг парка Вашингтон-сквер. Если не ошибаюсь, четыре круга вокруг парка составляют милю или около того. Рейчел может сделать двенадцать кругов за полчаса.

Я как-то заметила, что ходить вокруг парка так же полезно, как бегать, но меньше риск заполучить с возрастом проблемы с коленями и щиколотками. Но когда я об этом заикаюсь, Рейчел только молча смотрит на меня и делает по-своему.

– Хизер, нам всем было трудно, – сказала она наконец, обнимая меня за плечи. – Тебе ведь тоже тяжело, и не спорь.

Она права, мне было трудно, но не по тем причинам, о которых думает она. Она думает, что мне было тяжело, потому что навалилось много физической работы – выпросить коробки у хозяйственной службы, упаковать в них вещи Элизабет, оттащить их на почту для отправки. И это лишь часть моей работы. А еще – перекроить расписание судебных слушаний Рейчел, разобраться с работающими студентами, которые ныли, что в дни скорби их нужно освободить от разборки почты (хотя никто из них даже не был знаком с покойной) и что Джастин обязательно бы их освободила.