Я не такая. Девчонка рассказывает, чему она «научилась» - [7]

Джерри носил очки и сильно укороченные брюки и чередовал два виртуальных имени: Sherylcrowsingsmystory и Boobynation. Если Джаредом и Дэвом я любовалась, то роль Джерри была сугубо утилитарной: я знала, что мы никогда не влюбимся друг в друга, но его надежное физическое присутствие меня успокаивало, и неделю мы проспали с ним вместе. Чувство собственного достоинства заставило Джерри самоустраниться, когда я предложила его лучшему другу Джошу Беренсону спать с другой стороны от меня.

Валяй, брат.

Таких, как Джош, я называю «идеальный спутник в походе», и мне нравился его яркий и едкий юмор. Хотя я неоднократно пускала в ход прием «непрошеный гость», который состоит в том, что ты медленно, но верно вписываешь зад в промежность ничего не подозревающего мужчины, Джош не проявил ни малейшего интереса к физической близости. Однажды он свесил мне руку на левую грудь — самый интимный жест за все время, как будто инопланетянин брал уроки человеческой любви у робота.

И вот поползли слухи: Лина любит спать в компании.

Друзья мужского пола заходили ко мне позаниматься, подразумевая, что останутся ночевать. Ребята с другого конца кампуса просились на ночь, чтобы успеть на утреннюю лекцию. Люди знакомились с моей репутацией раньше, чем со мной, и не о такой известности я мечтала. (Пример: «Вы знаете Лину? Я никогда не встречал более непосредственной, оригинальной и сексуальной женщины. У нее такая гибкость в бедрах, что хоть в цирк отдавай, но она слишком умная».) Однако я не делила постель с кем попало: у меня были свои стандарты. Вот лишь несколько случаев, когда я отказала.

Николай, русский, носил черные остроносые туфли и читал отрывки из книги Уильяма Берроуза о кошках, почти вплотную приблизив свое лицо к моему. Двадцатишестилетний второкурсник говорил о лесбиянках «розовые», как будто на дворе стоял 1973 год.

Джейсон, будущий психолог, мечтал завести пятерых детей и брать их с собой на игры «Янкиз», а на их куртках написать буквы, из которых складывается название команды.

Патрик, такой маленький и милый, что один раз я все-таки пустила его к себе в постель, а на рассвете обнаружила, что он держит руку на весу, словно боится опустить ее на меня. С тех пор мы называли его Вислоруким, даже после того как он прославился на весь кампус тем, что через воронку налил себе водку в задницу.

* * *

Мастурбации я научилась летом после третьего курса, прочитав о ней в книге для подростков, где давалось следующее описание: «Ты трогаешь интимные места, пока тебе не станет очень приятно, так, будто ты всласть чихнула». Идея вагинального чиха вызывала в лучшем случае замешательство, в худшем — отвращение, но лето было таким скучным, что я решила проверить свои возможности.

Через несколько дней я провела клинические испытания в единственной ванной нашего летнего дома, которая запиралась на ключ. Лежа на банном коврике, я работала руками, меняя ритм и силу нажатия. Ощущение было приятное, когда трешь ступни, бывает похожее. Однажды, лежа на коврике, я подняла глаза и обнаружила визави: детеныша летучей мыши, повисшего вниз головой на карнизе для занавески. В полной тишине мы одинаково ошеломленно таращились друг на друга.

И вот на исходе лета я дождалась награды за тяжкий труд — пережила тот самый «чих», правда, он больше напоминал припадок. Полежав немного, чтобы прийти в себя, я встала и вымыла руки. Перед тем как спуститься вниз, изучила свое лицо — не застыла ли на нем какая-нибудь странная гримаса, но нет: я по-прежнему выглядела как дитя своих родителей.

Теперь я повзрослела, но иногда во время секса невольно припоминаю обстановку ванной. Сосновая обшивка потолка, сучковатая, изъеденная, как швейцарский сыр. Мамино фигурное мыло в ящичке над ванной, стоящей на изогнутых ножках. Ржавое ведро для туалетной бумаги. Чувствую запах дерева. Слышу, как плещут весла на озере и как моя сестра возит взад-вперед по веранде трехколесный велосипед. Мне жарко. Хочется что-нибудь съесть. А главное, я одна.

* * *

Окончив колледж и водворившись в родительском доме, я не перестала практиковать совместное спанье — Бо, Кевин, Норрис, — и оно сделалось предметом жарких споров. Мама страдала не только от того, что в дом зачастили незнакомцы, ее возмущало мое пристрастие к такой неблагодарной деятельности.

— Лучше бы ты с ними трахалась! — говорила она.

— Ты не обязана давать всем ночлег, — говорил отец.

Они оба не понимали сути. Совсем не понимали. Неужели им не бывало одиноко?

Помнится, в седьмом классе мы с моей подружкой Натали каждую пятницу и субботу ложились спать у нее в гостиной. До часу или двух ночи мы смотрели «Субботним вечером в прямом эфире» или юмористический канал, ели холодную пиццу и наконец вырубались на раскладном диване, а проснувшись на рассвете, наблюдали, как Холли, старшая сестра Натали, со своим парнем-альбиносом крадутся в спальню. Наше почти семейное блаженство продолжалось несколько месяцев и казалось незыблемым, но однажды в пятницу, после школы, Натали хладнокровно сообщила, что «нуждается в личном пространстве» (ума не приложу, где двенадцатилетняя девочка подцепила эту фразу). Опустошенная, я вернулась восвояси, и моя комната показалась мне тюрьмой. У меня было идеальное товарищество, и не осталось ровным счетом ничего.