«…Я не имею отношения к Серебряному веку…»: Письма И.В. Одоевцевой В.Ф. Маркову (1956-1975) - [25]
Еще раз спасибо, что Вы хотите мне помочь прогреметь. Я Вам действительно благодарна от всего сердца. Пусть Вам и всем Вашим будет хорошо. Душевно Ваша
И. Одоевцева
<На полях:> Очень меня тронуло, что бедный Бобка спит в пальто. Неужели собачья старость так же печальна, как человеческая. Все же она, наверное, не так отвратительна. Среди каких стариков и старух мне приходится жить.
37
23/III <19>61
Дорогой Владимир Федрович,
Я только что получила Вашу статью[248] и пишу Вам в состоянии смущения и восторга.
Лучше написать нельзя было. Она даже превосходит статью Адамовича[249].
Особенно замечательно начало, но и дальше все прекрасно. Кроме все же упрека в перевранной цитате. Нет, в этом я не грешна. Я привожу цитату из незаконченного рассказа Пушкина про чертей. Черт играет в аду в карты, приговаривая: «Мы играем не для денег, а чтоб время провести»[250]. И я, и все мы в Петербурге постоянно повторяли ее по разным поводам. Кажется, я узнала ее от Ходасевича и даже читала ее в одной из его книг о Пушкине. Мне казалось, что она широко известна, иначе я, конечно, не взяла <бы> ее. «Если надо оправдываться, то не надо оправдываться».
Мне очень, очень интересно все, что Вы пишете, и невероятно приятно. И до чего лестно!
Вы правы — я довольно бесстыдно ищу читательской любви — она мне просто необходима. Хотя ее, как и многого житейски-необходимого, у меня нет. Не нравится и мне нарочитость концовки, обращенной к читателям, — это я уступила Софье Прегель (ей, между нами, я обязана книгой). Правы Вы и что горестные стихи больше всего нравятся читателям и доходят до них. Им бы хотелось, чтобы я издала толстый сборник «Розовые слезы», а остальные стихи выбросила. Я сама сомневалась, стоит ли помещать все «вдовьи слезы» в «Десять лет». Неловко как-то. Но меня уговорили — необходимо!
Я прочту Вашу статью еще много раз и разберусь в ней по пунктам — тогда напишу Вам подробно. Сейчас же мне надо ехать в Париж. И я могу только от всего сердца поблагодарить Вас. Спешно, но горячо.
Обо мне много писали — о моих романах — и часто хвалебно до крайности. Но это не радовало меня по-настоящему. Все это было «не то». А Вы именно «то». Адамович был прав, советуя попросить Вас. Кстати, он на днях будет здесь, и я узнаю, что он думает о Вашей статье.
Посылаю Вам портрет Жоржа. Это — «портрет со сходством», и даже большим, снятый в 1955 году.
Что Вы думаете о Пиотровском? Как он Вам понравился? В нем, несмотря на его хвастовство и манию грандиоза, много хорошего. Очень много.
Желаю Вам всего самого наилучшего и побольше радости. Я благодаря Вам чувствую себя сегодня именинницей — вот Вы какой. Надеюсь, Вам это приятно.
Душевно Ваша
Ирина Одоевцева
38
25/111 <19>61
Дорогой Владимир Федрович,
Пишу Вам снова, но уже не по поводу Вашей прекрасной статьи, а обращаясь к Вам с просьбой.
Мой большой друг М.Ю. Крузенштерн-Петерец[251] переехала из Рио-де— Жанейро в Palo Alto и никак не может найти там работы. Она умоляет меня обратиться за помощью к Вам и к Струве.
К Струве не решаюсь, но Вас горячо прошу помочь ей устроиться при каком-нибудь университете или колледже.
Она не имеет дипломов. Но знает французский, португальский, английский и немного немецкий язык. Она опытная преподавательница, писательница и поэт. И вообще вполне замечательная женщина.
Мне неловко обращаться к Вам, я знаю, как Вы заняты. Но я также по опыту знаю, как тяжело ей одной без друзей, не зная, что делать, встречая всюду отказ. «Человек человеку бревно». Но Вы ведь не похожи на «человеков». Вы все понимаете. Она готова работать в бюро или в библиотеке. С Palo-Alto она ничем не связана и могла бы переехать в любое место, где найдется работа. Может быть. Вы будете так добры и напишете о ней Струве, упомянув, что она мой большой друг.
Я послала ему «Десять лет», и он очень вежливо меня поблагодарил, но, зная его презрение ко мне, просить его сама не могу — перечла строки, посвященные мне в его книге, и запоздало возмутилась. Да и о Жорже тоже — подражал Одарченко и Штейгеру![252] О Господи! Неужели он это думал?
Еще раз спасибо за Вашу статью. Она всем очень нравится. Только «часами висит на телефоне» изумляет моих знакомых. Я, видите ли, терпеть не могу телефона и всячески избегаю его. Не могу разговаривать, не видя собеседника.
Меня очень заинтересовал портрет моей героини. Пожалуй, «Портрет без сходства». Нет, она в моем авторском сознании не такая. И все же я принимаю этот портрет, раз она такой выразилась в Вашем сознании. Ведь у нас и у наших героев столько обликов в зависимости от того, в ком мы или они отражаются, как в зеркале. Кстати, зеркальный мир чрезвычайно глубок, как Вам, конечно, известно.
Пусть Вам будет хорошо.
Душевно Ваша
И. Одоевцева
Адрес M.J. Krusenstern-Peteretz
1024 Emerson St. Palo-Alto.
Как Вам понравился Корвин?[253] Он гораздо лучше, чем кажется. В нем много настоящего, несмотря на хвастовство и озлобление.
Как Бобка? Поправился ли с весной? Здесь старички молодеют и пьянеют от весны. Даже девяностолетние скачут по дорожкам сада.
Адамович очень хвалит В<ашу> статью. Очень.
39
6 мая 1961 г.
В потоке литературных свидетельств, помогающих понять и осмыслить феноменальный расцвет русской культуры в начале XX века, воспоминания поэтессы Ирины Одоевцевой, несомненно, занимают свое особое, оригинальное место.Она с истинным поэтическим даром рассказывает о том, какую роль в жизни революционного Петрограда занимал «Цех поэтов», дает живые образы своих старших наставников в поэзии Н.Гумилева, О.Мандельштама, А.Белого, Георгия Иванова и многих других, с кем тесно была переплетена ее судьба.В качестве приложения в книге пачатается несколько стихотворений И.Одоевцевой.
1950-е гг. в истории русской эмиграции — это время, когда литература первого поколения уже прошла пик своего расцвета, да и само поколение сходило со сцены. Но одновременно это и время подведения итогов, осмысления предыдущей эпохи. Публикуемые письма — преимущественно об этом.Юрий Константинович Терапиано (1892–1980) — человек «незамеченного поколения» первой волны эмиграции, поэт, критик, мемуарист, принимавший участие практически во всех основных литературных начинаниях эмиграции, от Союза молодых поэтов и писателей в Париже и «Зеленой лампы» до послевоенных «Рифмы» и «Русской мысли».
В книге «На берегах Сены» И. Одоевцева рассказывает о своих встречах с представителями русской литературной и художественной интеллигенции, в основном унесенной волной эмиграции в годы гражданской войны в Европу.Имена И. Бунина, И. Северянина, К. Бальмонта, З. Гиппиус и Д. Мережковского и менее известные Ю. Терапиано, Я. Горбова, Б. Поплавского заинтересуют читателя.Любопытны эпизоды встреч в Берлине и Париже с приезжавшими туда В. Маяковским, С. Есениным, И. Эренбургом, К. Симоновым.Несомненно, интересен для читателя рассказ о жизни и быте «русских за границей».
Оба участника публикуемой переписки — люди небезызвестные. Журналист, мемуарист и общественный деятель Марк Вениаминович Вишняк (1883–1976) наибольшую известность приобрел как один из соредакторов знаменитых «Современных записок» (Париж, 1920–1940). Критик, литературовед и поэт Владимир Федорович Марков (1920–2013) был моложе на 37 лет и принадлежал к другому поколению во всех смыслах этого слова и даже к другой волне эмиграции.При всей небезызвестности трудно было бы найти более разных людей. К моменту начала переписки Марков вдвое моложе Вишняка, первому — 34 года, а второму — за 70.
Сборник художественной прозы Ирины Одоевцевой включает ранее не издававшиеся в России и не переиздававшиеся за рубежом романы и рассказы, написанные в 1920–30-е гг. в парижской эмиграции, вступительную статью о жизни и творчестве писательницы и комментарии. В приложении публикуются критические отзывы современников о романах Одоевцевой (Г.Газданова, В.Набокова, В.Яновского и др.). Предлагаемые произведения, пользовавшиеся успехом у русских и иностранных читателей, внесли особую интонацию в литературу русской эмиграции.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Как будет выглядеть автобиография советского интеллектуала, если поместить ее в концептуальные рамки читательской биографии? Автор этих мемуаров Н. Ю. Русова взялась поставить такой эксперимент и обратиться к личному прошлому, опираясь на прочитанные книги и вызванные ими впечатления. Знаток художественной литературы, она рассказывает о круге своего чтения, уделяя внимание филологическим и историческим деталям. В ее повествовании любимые стихи и проза оказываются не только тесно связаны с событиями личной или профессиональной жизни, но и погружены в политический и культурный контекст.
В книге дан развернутый анализ наиболее значительных лирических произведений болдинской поры. Найти новые подходы к пушкинскому тексту, подметить в нем художественные грани, ускользавшие из поля зрения исследователей, — такова задача, которую автор ставит перед собой. Книга адресована широкой аудитории любителей классической поэзии.
В монографии изложены материалы и исследования по истории восприятия жизни и творчества Ф. М. Достоевского (1821–1881) во французской интеллектуальной культуре, представленной здесь через литературоведение, психоанализ и философию. Хронологические рамки обусловлены конкретными литературными фактами: с одной стороны, именно в 1942 году в университете города Экс-ан-Прованс выпускник Первого кадетского корпуса в Петербурге Павел Николаевич Евдокимов защитил докторскую диссертацию «Достоевский и проблема зла», явившуюся одной из первых научных работ о Достоевском во Франции; с другой стороны, в юбилейном 2021 году почетный профессор Университета Кан — Нижняя Нормандия Мишель Никё выпустил в свет словарь-путеводитель «Достоевский», представляющий собой сумму французского достоеведения XX–XXI веков. В трехчастной композиции монографии выделены «Квазибиографические этюды», в которых рассмотрены труды и дни авторов наиболее значительных исследований о русском писателе, появившихся во Франции в 1942–2021 годах; «Компаративные эскизы», где фигура Достоевского рассматривается сквозь призму творческих и критических отражений, сохранившихся в сочинениях самых видных его французских читателей и актуализированных в трудах современных исследователей; «Тематические вариации», в которых ряд основных тем романов русского писателя разобран в свете новейших изысканий французских литературоведов, психоаналитиков и философов. Адресуется филологам и философам, специалистам по русской и зарубежным литературам, аспирантам, докторантам, студентам, словом, всем, кто неравнодушен к судьбам русского гения «во французской стороне».
В коллективной монографии представлены труды участников I Международной конференции по компаративным исследованиям национальных культур «Эдгар По, Шарль Бодлер, Федор Достоевский и проблема национального гения: аналогии, генеалогии, филиации идей» (май 2013 г., факультет свободных искусств и наук СПбГУ). В работах литературоведов из Великобритании, России, США и Франции рассматриваются разнообразные темы и мотивы, объединяющие трех великих писателей разных народов: гений христианства и демоны национализма, огромный город и убогие углы, фланер-мечтатель и подпольный злопыхатель, вещие птицы и бедные люди, психопатии и социопатии и др.
В центре внимания книги – идеологические контексты, актуальные для русского символизма в целом и для творчества Александра Блока в частности. Каким образом замкнутый в начале своего литературного пути на мистических переживаниях соловьевец Блок обращается к сфере «общественности», какие интеллектуальные ресурсы он для этого использует, как то, что начиналось в сфере мистики, закончилось политикой? Анализ нескольких конкретных текстов (пьеса «Незнакомка», поэма «Возмездие», речь «О романтизме» и т. д.), потребовавший от исследователя обращения к интеллектуальной истории, истории понятий и т. д., позволил автору книги реконструировать общий горизонт идеологических предпочтений Александра Блока, основания его полемической позиции по отношению к позитивистскому, либеральному, секулярному, «немузыкальному» «девятнадцатому веку», некрологом которому стало знаменитое блоковское эссе «Крушение гуманизма».
Выдающийся филолог конца XIX – начала XX Фаддей Францевич Зелинский вводит читателей в мир античной мифологии: сказания о богах и героях даны на фоне богатейшей картины жизни Древней Греции. Собранные под одной обложкой, они станут настольной книгой как для тех, кто только начинает приобщаться к культурной жизни древнего мира, так и для её ценителей. Свои комментарии к книге дает российский филолог, профессор Гасан Гусейнов.