Я намерен хорошо провести этот вечер - [18]
– А пошли кататься с горок, – сказал я сам себе. – Всем кататься на санках! – крикнул я, вбежав к гостям.
На секунду все смолкли, даже Сашок прекратил вопить «ура». Я даже решил, что все догадались про нас с Шантеклерой, но тут помогла жена.
– Отличная идея, в этом есть что-то эксклюзивное.
В последние две недели она полюбила это слово.
Я стащил с антресолей непонятно откуда взявшиеся у дядюшки детские санки, деревянные, вполне пригодные для катания, и мы гурьбой, прихватив закончившую краситься Шантеклеру, отправились к монастырю.
Горка была не слишком крутой, но зато и не слишком короткой. Разнообразие вносил поворот, который спускался к самому пруду. Первой решила съехать жена. Она лихо понеслась вниз и, выбросив из-под полозьев веер снега, исчезла за поворотом. Все зааплодировали. Спустя несколько мгновений жена уже скакала обратно на вершину, громко хохоча. Такой счастливой я ее видел впервые. Даже когда дядюшка умер и оказалось, что нам причитаются все его авуары, жена не радовалась так непосредственно. Следующим, издав радостный вопль, съехал Борода. Вдогонку, не дожидаясь санок, кубарем скатился Сашок. И гостей словно прорвало – все ринулись вниз, позабыв про чины и возраст. Кто на картонке, а кто и попросту на заду. Промелькнула дочь рыночного охранника с мамашей, за ними вниз головой ринулся ассистент пластического хирурга, следом молочный господин из супермаркета, за ним пациентка ассистента и снова моя жена в обнимку с визжащей Мариной.
Борода тем временем поднялся и передал мне санки. Я поставил их на склон и встретился взглядом с Королевой Шантеклерой. Хоть она и стала теперь покоренной вершиной, нельзя было не признать ее прелесть. Глаза сверкали, словно дорогой кафель в салоне сантехники, а губы напоминали переспевающие плоды. Я любезно предложил Шантеклере санки. Она уселась на них передо мной. Моя рука коснулась ее талии, я склонился к ней, и наши дыхания смешались.
– Позвони мне, – шепнула Шантеклера, вкладывая в мою ладонь бумажный квадратик. От нее пахло шампанским.
– Конечно, – дыхнул я в ответ портвейном. Я быстро вошел в роль, хотя раньше женщины мне своих телефонов не совали. Да и женщин-то я до этого вечера знал немного: моя мама – раз, жена – два и Марина – три. Какие уж тут телефоны.
Я бы хотел сесть позади нее, съехать с горки вместе, прижаться, покувыркаться. Но деревянные санки не были рассчитаны на двоих. Я разбежался и толкнул их. Шантеклера понеслась с горы, оглашая окрестности громким кличем эффектной женщины. Ей вторили остальные: и те, кто поднимался вверх, и те, кто копошился внизу. Я понесся следом, подложив под себя картонку. Я рассчитывал слегка навалиться на Шантеклеру в конце горки.
Стремительно долетев до поворота, я повернул к пруду, ничего не видя перед собой, кроме белого вихря. Хоть благодаря модной коротенькой курточке я и нагреб в трусы снегу, но чувствовал, что мир вертится вокруг меня.
Я затормозил у самого пруда. Сзади раздавались вопли гостей, которые собирались съехать «паровозиком». Я огляделся. Никого. Я огляделся внимательнее и что-то возбужденно промычал. Никто не отклик– нулся.
Заметив следы санок, рассекающие свежий сугробик на берегу пруда, я пополз.
Берег в этом месте был низким, как бортик ванной, не больше. Следы полозьев заканчивались на самом его краю. В метре от берега в свежем льду зияла черная водяная дыра. На поверхности дыры плавали санки. Сзади донесся рев, он приближался. В следующий миг в меня врезался «паровозик» гостей. Локомотивом был Сашок.
– А что это у тебя санки в пруду плавают? – проорал Сашок. – Сейчас я их достану.
Он сполз ко льду, подцепил саночную веревочку палкой и вытащил их на берег.
– Ты чего санки в воду бросил, дурила?! – продолжал орать Сашок. Хотя, может, он и не орал, а просто все вокруг затихли. – Смотрите, как я могу! – завопил Сашок и пополз к дыре.
Тишина стала, что называется, звенящей. Сашок тем временем сунул голову в черную воду и не вынимал ее целую вечность.
– Двадцать пять секунд! Как Кусто! – выкрикнул Сашок, отряхиваясь по-собачьи.
Гости продолжали молчать.
– Спорим, никто так не умеет! – настаивал Сашок. – Спорим на сто рублей!
Желающих спорить не находилось.
– Ладно, слабаки, пошли кататься, – удовлетворенно позвал Сашок.
Молчание нарушил Борода:
– Что-то зябко стало, может, домой, глинтвейна наварим, а?
– Правильно, мы в Швейцарии после лыж всегда глинтвейн пьем, – подхватила дочь начальника рыночной охраны.
И все затараторили: «Домой! Глинтвейн! Домой! Глинтвейн!» И стали подниматься в гору. Я плелся в хвосте процессии. За горой сверкали кресты монастыря. Добравшись до поворота, я обернулся. Дыра отчетливо чернела на сером льду. Я продолжил восхождение, кресты смотрели сквозь меня и явно сквозь дыру тоже. Из-за кустов бухнул фейерверк, небо озарилось красным и зеленым. Гости шарахнулись. Из укрытия выскочил Сашок.
– Испугались!
Не успели приготовить глинтвейн, как все стали расходиться. Оказалось, у кого-то дома остались некормленые дети, а кому-то завтра улетать на острова. Впрочем, близилось утро, мы порядочно утомились и не стали никого удерживать. Тепло со всеми попрощавшись, мы звали приходить еще. Напоследок я любезно раздал уходящим визитки салона, посулив солидные скидки. Последним откланялись Борода с Мариной. Борода широко улыбался и обнимал Марину. Марина игриво сверкала пьяными глазами и жалась к Бороде. На диване в гостиной храпел Сашок.
В этой книге – рассказы трёх писателей, трёх мужчин, трёх Александров: Цыпкина, Снегирёва, Маленкова. И рисунки одной художницы – славной девушки Арины Обух. Этот печатный квартет звучит не хуже, чем живое выступление. В нём есть всё: одиночество и любовь, взрослые и дети, собаки и кошки, столица и провинция, радость и грусть, смех и слёзы. Одного в нём не найдёте точно – скуки. Книга издается в авторской редакции.
Александр Снегирев родился в 1980 году в Москве. Окончил Российский университет дружбы народов, получив звание магистра политологии. Учится там же в аспирантуре. Лауреат премии «Дебют» за 2005 год в номинации «Малая проза».
«БеспринцЫпные чтения» возвращаются! Лучшее от самого яркого и необычного литературно-театрального проекта последнего времени. Рассказы знаменитых авторов: Алёны Долецкой, Жуки Жуковой, Александра Маленкова, Александра Снегирёва, Саши Филиппенко, Александра Цыпкина и не только. Самые смешные и трогательные истории со всей страны, которые были прочитаны со сцены авторами и ведущими российскими актерами: Ингеборгой Дапкунайте, Анной Михалковой, Константином Хабенским и другими. Эти тексты собирали залы от Нью-Йорка до Воронежа.
В центре повествования – судьба Веры, типичная для большинства российских женщин, пытающихся найти свое счастье среди измельчавшего мужского племени. Избранники ее – один другого хуже. А потребность стать матерью сильнее с каждым днем. Может ли не сломаться Вера под натиском жестоких обстоятельств? Может ли выжить Красота в агрессивной среде? Как сложится судьба Веры и есть ли вообще в России место женщине по имени Вера?.. Роман-метафора А. Снегирёва ставит перед нами актуальные вопросы.
«Её подтолкнул уход мужа. Как-то стронул с фундамента. До этого она была вполне, а после его ухода изменилась. Тяга к чистоте, конечно, присутствовала, но разумная. Например, собаку в гостях погладит и сразу руки моет. С мылом. А если собака опять на ласку напросится, она опять помоет. И так сколько угодно раз. Аккуратистка, одним словом. Это мужа и доконало. Ведь он не к другой ушёл, а просто ушёл, лишь бы от неё. Правила без исключений кого угодно с ума сведут…».
Димке Козыреву двадцать семь. Димка добрый и честный. У него есть любимая девушка и хорошая работа. Только тачки нет… Наступает кризис. Девчонка уходит, с работы увольняют. Последний шанс — победить в литературном конкурсе.Не жди решения жюри сложа руки! Займись рукопашным боем, подставляй соперников, будь беспощадным! Ни шагу назад!Детективная история о том, как Димка Козырев стал писателем. Юмор и рыдания, кровь и нежность, блеск власти и нищета закоулков, а также призрак Арсения Тарковского в новом романе Александра Снегирёва «Тщеславие».
В этом романе рассказывается о жизни двух семей из Северной Каролины на протяжении более двадцати лет. Одна из героинь — мать-одиночка, другая растит троих дочерей и вынуждена ради их благополучия уйти от ненадежного, но любимого мужа к надежному, но нелюбимому. Детей мы видим сначала маленькими, потом — школьниками, которые на себе испытывают трудности, подстерегающие цветных детей в старшей школе, где основная масса учащихся — белые. Но и став взрослыми, они продолжают разбираться с травмами, полученными в детстве.
История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.
«Мы стали неразлучны. Как-то ночью я провожал ее. Мы ласкались, сидя на ограде возле могилы. Вдруг ее тело обмякло, и она упала в кусты ярких осенних цветов, высаженных рядом с надгробием. Не в силах удержать ее, я повалился сверху, успев защитить ее голову от удара. Когда до меня дошло, что она потеряла сознание, то не придумал ничего лучшего, чем ударить ее по щеке и тотчас поцеловать. Во мне заговорили знания, почерпнутые из фильмов и детских сказок, когда шлепки по лицу и поцелуи поднимают с одра. Я впервые бил женщину, бил, чередуя удары с поцелуями».
Семь историй от Александра Снегирёва – свободное обращение с запретными темами. Ханжам не рекомендуется. Остальные найдут здесь динамизм сюжета, мысль и задор.В противоречивом герое поколения тридцатилетних сплетена жестокость и чуткость, холодность и романтизм. Он смеется над смертью, тоскует по безвозвратно ушедшему и остро чувствует жизнь.Читается легко, погружаешься полностью.
Когда-то он снимал комнату у одинокой дамы преклонного возраста. Она привязалась к нему, начала наряжаться, подарила фотоаппарат, а вскоре принялась настаивать на близости. Он хотел сбежать, но, поддавшись её мольбам, остался. Стали друзьями. А потом он влюбился в девушку…Прошли годы, он отчетливо помнит имя старухи – от её участия пришёл успех в его карьеру. Но не может вспомнить имени некогда любимой – с ней из его жизни ушло счастье.В рассказе «Как же её звали?..», как и в других рассказах новой книги А. Снегирёва, вы не найдёте героев и негодяев, хороших и плохих, обличений и вердиктов.