Я намерен хорошо провести этот вечер - [15]
– Терпенью машины бывает предел, и время его истекло, – поучительно сказал Витька.
У ворот кладбища мы остановились, тяжело дыша и счастливо улыбаясь.
Я впервые обернулся, чтобы проведать урну.
На сиденье ее не оказалось. Я посмотрел ниже.
На коврике, среди наваленных инструментов и всякого автомобильного хлама лежали две половинки сосуда под гжель, раскрывшегося, словно переспелый плод. Жестяная капсула была открыта, серая пыль лежала горкой.
– Ты что, не завинтил крышку? – спросил я и добавил нецензурное слово.
– Не ругайся при мертвых… – сказал Витька. – Наверное, забыл завинтить.
Я разглядывал гаечные ключи и промасленные тряпки, наваленные на коврике в ногах заднего пассажирского места. Теперь весь этот хлам был густо посыпан серым порошком.
– Вазу скотчем замотаем, порошок веничком сметем, – нашелся Витька.
Мы взялись за дело. Я сметал веником прах с инструментов в коврик, а Витька обматывал вазу скотчем.
Очистив все инструменты и сложив их на газетку, я аккуратно вынул резиновый коврик, наполненный прахом, из машины и с помощью воронки для масла ссыпал все в склеенную вазу. Под конец в сером ручейке праха мелькнул клок собачьей шерсти и окурок. Вытряхивать прах обратно и перебирать уже не хотелось.
– У тебя что, собака есть? – спросил я Витьку.
– Булька была, умерла сто лет назад. Мама ее постоянно в машине расчесывала, дома она не давалась, а в машине пожалуйста… от страха, наверное.
– Да уж… и окурок… бабушка табачный дым на дух не переносила, деда всю жизнь пилила за папиросы. И собак.
Я постучал ногой по тыльной стороне коврика, чтобы выбить остатки праха.
– Если все тело бабушки изначально было в этой вазе, то, интересно, каких частей теперь не хватает? – рассуждал я.
– Думаешь, здесь была вся бабушка?
– А как же… – неуверенно сказал я.
– Я слышал, в урны насыпают только часть праха. Вряд ли целая бабушка поместится в такой маленькой вазочке, – заявил Витька со знанием дела.
– А куда же они остальное девают? – спросил я.
– Не знаю, смывают, наверное, в канализацию или фасуют по пакетикам и продают в качестве удобрения для цветов.
– Все равно мне как-то неуютно, может, из-за нас потерялись бабушкины уши или грудь… – сказал я через минуту. – А грудью она очень гордилась. Она у нее здоровая была, сейчас такую уже не встретишь. – Погрузившись в размышления, мы вошли в ворота кладбища с гжельской вазой, хрустящей от скотча и похожей на осиное гнездо.
Взяв напрокат лопату, мы разыскали нашу семейную могилу, где Витька быстро выкопал ямку. Я бережно опустил в нее урну. Урна застряла на половине. Витька намотал слишком много скотча. Или выкопал мало. Диаметр урны-свертка превышал отверстие в земле. Я взял лопату и расширил отверстие. Урна все равно продолжила упираться, и мне пришлось поднажать и даже тюкнуть сверху каблуком.
Забросав место захоронения землей, мы попрыгали сверху, утрамбовали, постояли молча пару минут и пошли к машине.
– Девчонкам квартира нравится, цветы поливаю… – рассказывал я бабушке, стоя на ее могиле через полгода.
Королева Шантеклера
Приближался Новый год. Мы с женой ждали множество гостей. Раньше Новый год проходил так: мы молчаливо сидели перед телевизором с моим детским приятелем Сашком, а иногда еще и с одинокой женщиной Мариной, подругой жены. Больше к нам никто не приходил. Из года в год мы слышали одно и то же:
– Нам не с кем оставить детей, – оправдывались одни.
– Мы улетаем на острова, – врали другие.
На самом деле никто не хотел к нам идти. Мы скучные люди и жили в то время в обшарпанной пятиэтажке в двадцати минутах езды на автобусе от конечной станции метро. Кого заманишь в такую дыру в Новый год? Только Сашка и Марину. Вот они к нам и приходили. Сашок, слегка слабоумный паренек, жил с престарелой мамашей, которая укладывалась спать в девять, несмотря ни на какие праздники. Кроме нас, его никто в гости не звал. Если бы позвали, думаю, даже слабоумный Сашок к нам бы не сунулся. А так он с радостью торчал в нашей однушке до самого утра. Потом тщательно брился моей бритвой, требовал свежий кофе и только после этого отправлялся восвояси. У Марины же было сильное косоглазие и богатый любовник. Когда любовник уезжал на Новый год в командировки, Марина приходила к нам. В существование любовника мы не верили. Мы считали, что Марина сочиняет. А в те годы, когда Марина к нам не приходит, она просто сидит дома одна, а потом говорит, что провела Новый год с этим самым любовником. Сашок проявлял к Марине интерес, выражавшийся в глупом похохатывании, но она редко удостаивала его взглядом даже хотя бы одного глаза. В этом году все изменилось.
Нет, мы не стали остроумнее, а пятиэтажка не превратилась во дворец. Впрочем, не совсем… Поздней осенью одинокий дядюшка моей жены умер во сне от сосудов и оставил после себя просторную квартиру в величавой жилой громаде напротив монастыря. Дядюшка, наследство… Прямо как в книжке. Жена оказалась единственной дядюшкиной наследницей, и мы тотчас въехали в апартаменты, похожие на музей. Ко всему прочему, у дядюшки имелся магазин в переулке у Бронной. Торговали там вещами, очень похожими на антикварные. «Салон Людовик Четырнадцатый».
В этой книге – рассказы трёх писателей, трёх мужчин, трёх Александров: Цыпкина, Снегирёва, Маленкова. И рисунки одной художницы – славной девушки Арины Обух. Этот печатный квартет звучит не хуже, чем живое выступление. В нём есть всё: одиночество и любовь, взрослые и дети, собаки и кошки, столица и провинция, радость и грусть, смех и слёзы. Одного в нём не найдёте точно – скуки. Книга издается в авторской редакции.
Александр Снегирев родился в 1980 году в Москве. Окончил Российский университет дружбы народов, получив звание магистра политологии. Учится там же в аспирантуре. Лауреат премии «Дебют» за 2005 год в номинации «Малая проза».
«БеспринцЫпные чтения» возвращаются! Лучшее от самого яркого и необычного литературно-театрального проекта последнего времени. Рассказы знаменитых авторов: Алёны Долецкой, Жуки Жуковой, Александра Маленкова, Александра Снегирёва, Саши Филиппенко, Александра Цыпкина и не только. Самые смешные и трогательные истории со всей страны, которые были прочитаны со сцены авторами и ведущими российскими актерами: Ингеборгой Дапкунайте, Анной Михалковой, Константином Хабенским и другими. Эти тексты собирали залы от Нью-Йорка до Воронежа.
В центре повествования – судьба Веры, типичная для большинства российских женщин, пытающихся найти свое счастье среди измельчавшего мужского племени. Избранники ее – один другого хуже. А потребность стать матерью сильнее с каждым днем. Может ли не сломаться Вера под натиском жестоких обстоятельств? Может ли выжить Красота в агрессивной среде? Как сложится судьба Веры и есть ли вообще в России место женщине по имени Вера?.. Роман-метафора А. Снегирёва ставит перед нами актуальные вопросы.
«Её подтолкнул уход мужа. Как-то стронул с фундамента. До этого она была вполне, а после его ухода изменилась. Тяга к чистоте, конечно, присутствовала, но разумная. Например, собаку в гостях погладит и сразу руки моет. С мылом. А если собака опять на ласку напросится, она опять помоет. И так сколько угодно раз. Аккуратистка, одним словом. Это мужа и доконало. Ведь он не к другой ушёл, а просто ушёл, лишь бы от неё. Правила без исключений кого угодно с ума сведут…».
Димке Козыреву двадцать семь. Димка добрый и честный. У него есть любимая девушка и хорошая работа. Только тачки нет… Наступает кризис. Девчонка уходит, с работы увольняют. Последний шанс — победить в литературном конкурсе.Не жди решения жюри сложа руки! Займись рукопашным боем, подставляй соперников, будь беспощадным! Ни шагу назад!Детективная история о том, как Димка Козырев стал писателем. Юмор и рыдания, кровь и нежность, блеск власти и нищета закоулков, а также призрак Арсения Тарковского в новом романе Александра Снегирёва «Тщеславие».
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«Мы стали неразлучны. Как-то ночью я провожал ее. Мы ласкались, сидя на ограде возле могилы. Вдруг ее тело обмякло, и она упала в кусты ярких осенних цветов, высаженных рядом с надгробием. Не в силах удержать ее, я повалился сверху, успев защитить ее голову от удара. Когда до меня дошло, что она потеряла сознание, то не придумал ничего лучшего, чем ударить ее по щеке и тотчас поцеловать. Во мне заговорили знания, почерпнутые из фильмов и детских сказок, когда шлепки по лицу и поцелуи поднимают с одра. Я впервые бил женщину, бил, чередуя удары с поцелуями».
Семь историй от Александра Снегирёва – свободное обращение с запретными темами. Ханжам не рекомендуется. Остальные найдут здесь динамизм сюжета, мысль и задор.В противоречивом герое поколения тридцатилетних сплетена жестокость и чуткость, холодность и романтизм. Он смеется над смертью, тоскует по безвозвратно ушедшему и остро чувствует жизнь.Читается легко, погружаешься полностью.
Когда-то он снимал комнату у одинокой дамы преклонного возраста. Она привязалась к нему, начала наряжаться, подарила фотоаппарат, а вскоре принялась настаивать на близости. Он хотел сбежать, но, поддавшись её мольбам, остался. Стали друзьями. А потом он влюбился в девушку…Прошли годы, он отчетливо помнит имя старухи – от её участия пришёл успех в его карьеру. Но не может вспомнить имени некогда любимой – с ней из его жизни ушло счастье.В рассказе «Как же её звали?..», как и в других рассказах новой книги А. Снегирёва, вы не найдёте героев и негодяев, хороших и плохих, обличений и вердиктов.