Я надену платье цвета ночи - [12]

— Дженни многое ведомо, ты и сама про то знаешь, — сказал он, не глядя на Тиффани.

Она почувствовала жалость к нему. «Легче оказаться между молотом и наковальней, чем между кельдой и каргой», — подумала Тиффани.

Глава 3. ТОТ, КТО ВОРОХНУЛСЯ ВО СНЕ

Полная луна ярко сияла в небе, превращая весь мир в контрастную серебристо-чёрную мозаику. Тиффани и Фиглы направлялись в холмы. Нак-Мак-Фиглы, когда хотели, могли двигаться абсолютно бесшумно; Тиффани они бережно несли на руках, такие поездки ей всегда очень нравились, особенно если её носильщики принимали ванну не далее, чем месяц назад.

Не было в холмах пастуха, который не видал бы кургана Фиглов. Но все предпочитали о нём помалкивать. О некоторых вещах лучше не говорить, например, о том, что в долине с курганом ягнята терялись гораздо реже, чем в других областях Мела, хотя, с другой стороны, некоторые овцы всё-таки пропадали; в основном, слабые ягнята или очень старые матки (Фиглам нравилась старая жёсткая баранина, которую можно жевать несколько часов подряд). Главное, стада были под охраной, и стражи получали свою плату. Кроме того, курган располагался рядом с руинами пастушьей хижины Бабушки Болит, а это место среди крестьян считалось почти священным.

Когда они приблизились, Тиффани почуяла дым, тонкой струйкой пробивавшийся сквозь заросли колючих кустов. Слава богу, чтобы попасть в курган, ей больше не нужно было ползти сквозь нору в земле; в девять лет это может быть забавно, однако когда тебе почти шестнадцать, такой способ становится унизительным, губительным для одежды и (хотя она никогда не призналась бы, даже себе) там теперь было для неё просто-напросто слишком узко.

Кельда Дженни всё переделала наилучшим образом. Поблизости располагалась старая яма для добычи мела, и теперь из неё прямо в курган вёл удобный туннель. Кельда заставила своих парней прокопать его, пользуясь ржавыми кусками железа и скипидаром, который они где-то «нашли» ровно так же, как «находили» всё остальное, что им нравилось или было необходимо. Яму ловко спрятали в зарослях ежевики, Ползучего Генри и Вьюшки Бетти, так что и мышь не проскочит, поэтому выглядела она вполне невинно, как самая обычная старая заросшая яма. Впрочем, вода проникала внутрь свободно, капая в расставленные на дне ямы бочки. Там скрывалось приличное пространство для готовки, и даже было достаточно места, чтобы Тиффани могла спуститься вниз и разместиться с комфортом, если она не забывала предварительно крикнуть своё имя; тогда невидимые руки тянули за верёвки, и ежевика расступалась, открывая ей путь, словно по волшебству. Там же располагалась личная купальня кельды; остальные Фиглы вспоминали о гигиене, только если им о ней что-то напоминало, скажем, лунное затмение.

Эмбер затащили в курган через нору, а Тиффани нетерпеливо ждала около ямы, пока кусты ежевики «волшебным» образом раздвинутся.

Внизу её уже поджидала кельда Дженни, круглая, как футбольный мяч, и под каждой рукой у неё было зажато по малышу.

— Весьма рада твоему визиту, Тиффани, — любезно сказала она на человеческом языке, и речь эта прозвучала здесь странно и неуместно. — Я велела парням уметаться прочь, — продолжила кельда, — тут у нас женски дела, и не велико приятные, ты и сама ведаешь. Они оставили девушку у огня, я уже начала творить ей утешалки. Мыслю, она в порядке будет, ты знатную работу сотворила этой ночью. Твоя знаменитая подружка мистрис Ветровоск и сама не лучше бы справилась.

— Она обучила меня, как забирать боль, — сказала Тиффани.

— Да неужто? — сказала кельда, странно взглянув на Тиффани. — Надеюсь, ты не сожалеешь об этой её… любезности.

Тут несколько Фиглов появились из туннеля, ведущего в курган. Они неуверенно поглядывали то на свою кельду, то на каргу, пока, наконец, назначенный ответственным не пробормотал:

— Мы не напираем, леди, но Роб велел спросить, не желаете ли вечерний перекусон? Мы там сготовили кой-чего.

Тиффани принюхалась. В воздухе определённо пахло бараниной, случайно оказавшейся поблизости от, скажем, сковородки. «Ладно, — подумала Тиффани, — все мы знаем, что Фиглы крадут и жарят овец, но у них, по крайней мере, хватило любезности не делать этого прямо при мне!»

Фигл-оратор явно о чём-то догадался, он принялся теребить край своего килта обеими руками, что Фиглы всегда делают, прежде чем начать отчаянно врать:

— Нуу, я, кажись, слыхал, будто кусок баранины случайно свалился сегодня на сковородку, мы пытались оттащить его прочь, но — вы ж ведаете, какие тупни эти бараны — он запаниковал и почал брыкаться.

В этот момент говорящий явно испытал облегчение, что смог придумать такую классную отмазку, и устремился к новым высотам художественного вымысла:

— Я чаю, он целый день жрал траву, и оттого спятил вконец и решил покончить жизню свою жестоким самоубивством!

Он с надеждой взглянул на Тиффани, чтобы определить, как сработала его явная ложь, но тут вмешалась кельда:

— Мал Речистый Джок, просто топай туда и скажи, что мал-мала великуча карга хочет сэндвич с бараниной, понял? — Она взглянула на Тиффани и добавила: — Не спорь, девочка. Я зрю, ты рухнешь тута, коли не отведаешь нормальной горячей еды! Вы, ведьмы, за всеми бдите, окромя себя, то мне давно ведомо. Поспешайте, парни.