Я начинаю путь... - [90]

Медленно и торжественно, под звуки марша, экипаж облачается для боя. Боевых доспехов у них нет, но есть скафандры для работы в открытом космосе. И они ничуть не хуже бронескафандров метал-оргов. А кое в чем даже лучше. Камера показывает экзоскелет и механизмы мышечных усилителей. Они позволяют развивать невероятные для обычного человека усилия. Показываем левую сторону скафандра в районе плеча. Читайте надпись: «Где мы, там — победа!» Я прекрасно знаю, чей это девиз. Но здешний зритель про это не осведомлен. Поэтому ему можно впарить все что угодно. И раз уж у вас такая богатая фантазия, что несете сущий бред о несуществующем, то вот вам, кушайте! Прежде чем покрыть голову шлемом и опустить забрало, космонавты бережно одевают черные береты. В качестве кокарды — уже известный публике знак ГТО. После того, как я расписала эту сцену, мои консультанты уже не сомневались — это девиз бойцов Ордена и экипаж его достойно представляет.

А дальше было шествие к месту боя. Именно шествие. Каждый боец размеренным шагом выдвигается к назначенному ему капитаном месту возможного прорыва. Сперва один, потом по мере продвижения, раскрываются створки ниш и оттуда выезжают самоходные роботизированные ремонтные комплексы. Им тоже предстоит бой. В сопровождении все увеличивающейся свиты, боец в черных доспехах, держащий в руках нечто увесистое, доходит до назначенного ему места боя.

Когда приступили к съемке абордажного боя, меня в тот момент в Питере не было. Как раз в это время мы проводили Второй Московский фестиваль и я, как член оргкомитета и как участница танцевальных состязаний уехала с нашими ребятами и девчатами в Первопрестольную. Вместе со мной туда внезапно засобирался Нахалков. А съемки? А съемки как раз и начались. Просто руководил ими не Никита Сергеевич. Для этого дела он привлек хорошо знакомую мне Бонифацию Ипатьевну, чью фамилию я только перед отъездом и узнала. А узнав, поняла, почему она никогда ее не называет при знакомстве. Я бы убилась, если бы мне довелось носить фамилию Серушко. Или постаралась побыстрей выскочить замуж. Правда почему то никто не горел желанием жениться на Бонифации Ипатьевне.

— Никита Сергеевич, а с чего это вы так решили поступить? Неужели наша Серушка справится без вас?

— У этой Серушко, — Нахалков подчеркнуто сделал ударение на последнем слоге, — есть масса достоинств, которые еще никем должным образом не оценены. Она в первую очередь прекрасно работает с непрофессионалами. Это очень для нас важно, ибо известных актеров я решил не привлекать. Второе ее достоинство — творческий подход к делу. Мимо удачных находок она точно не пройдет. Ну и третье — она всегда укладывается в отведенный срок.

— Понятно. Только предупреждаю вас сразу: колоть попой орехи я больше не стану. Пусть других желающих на это дело находит!

— Так это была ты? — Нахалков от души расхохотался, — нет, но это надо же так придумать! Народный тест для невест! А ты значит у нас уже созрела!

— Не вижу тут ничего смешного. Если девушка укрепляет свой мышечный корсет, то выносить здорового ребенка для нее не проблема. Для этого он и нужен, а не для колки задницей орехов.

— Кто бы это еще нашим дурам объяснил? Ты представляешь, сколько актрисуль приступило к регулярным тренировкам после того, как Серушко им показала твой трюк? Так замуж им захотелось, что аж попа разболелась!

Да уж, удружила мне эта стерва. Век ее «доброты» не забуду! Одно хорошо, самой сниматься не придется. Не потому, что совсем не хочу, а потому что режиссер не велит. Вот и ладушки! И без этого забот много.

К тому моменту, когда мы с Нахалковым вернулись из Москвы, съемка сражения в космосе и на борту «Астры» была завершена и Серушко с Нахалковым приступила к монтажу отснятого материала. С этим делом они справились очень даже неплохо и к началу нового учебного года рекламный ролик фильма ушел в дело. Конечно, не все отснятое вошло в ролик, тем не менее он впечатлил даже меня. А что говорить о непривычных к такому зрителях? Их восторг от увиденного был велик. И выразился он не только в виде бурных похвал. Пожертвования потекли рекой. Особенно удивили нас британцы. Они отнеслись без всякой жалости к своему кошельку. Только снимай! Более того, они пожелали увидеть наш фильм не в переводе, а сразу в дубляже. Поэтому миссис Энн Джулиан вынуждена была обратиться ко мне с соответствующей просьбой. Наш отечественный зритель отнесся к ролику неоднозначно. С одной стороны неслась ругань, с другой восторженная похвала. Ругани было намного больше чем похвал и потому проснувшиеся от спячки кинокритики предрекали фильму провал. Нахалков и Серушко отнеслись к их мнению наплевательски.

— Эти дебилы ничего не понимают в рекламном деле, — объяснила нам ситуацию Бонифация, — на самом деле их мнение ни о чем не говорит. Намного важней мнение «молчаливого большинства». Именно оно голосует своим рублем. А наше «молчаливое большинство» в данный момент требует продолжать в том же духе и выворачивает свои карманы. Я больше верю счету пожертвований, чем мнению кинобездарей.

Неожиданно для всех, к съемке фильма проявил интерес германский кайзер. Нет, денег он не прислал. Вместо немецких марок, немецкие дипломаты нам передали его официальное послание. Главным в этом послании было то, что он с похвалой отозвался об услышанной им в ролике музыке. Правда, по его мнению, ее исполнить можно намного лучше. Учитывая, что мы наверняка и дальше захотим порадовать зрителя прекрасными мелодиями, он присылает для их исполнения Прусский Военный оркестр. Причем, расходы по его содержанию, кайзер берет на себя.