Я на валенках поеду в 35-й год... - [20]

Шрифт
Интервал

Первая поездка в заграничную командировку в те времена была выдающимся событием: беседа в ЦК, напутствие органов, сбор делегации. Руководителем делегации был важный чиновник из Комитета по атомной энергии. Комитет был лишь фасадом секретного Министерства среднего машиностроения. Чиновник называл нас пчёлками и следил, чтобы мы не разлетелись. За нашим поведением также наблюдал чиновник из оборонного отдела ЦК КПСС. Но идейными вождями оставались Лев Андреевич Арцимович и Михаил Александрович Леонтович, так что чиновничий дух внутрь делегации не проникал.

Прилетели в Вену. Это был первый западный город, который я увидел. Всё было вновь: и парки, и Моцарт, и Хофбург, и великолепный готический собор Святого Стефана, и сочетание имперской роскоши с современной строительной техникой и архитектурой. Загорелые роскошные венки, красивые полуобнаженные женщины на обложках журналов, витрины магазинов, йогурт на завтрак, пиво и венские сосиски… Сегодня имперская Вена — не самый мой любимый город в Европе. Но к Вене особое чувство, как первая любовь…

В Представительстве СССР при Международном агентстве по атомной энергии нас принял В. М. Молотов. Он был там как бы в ссылке и в растрёпанных чувствах, поэтому ничего путного сказать не мог. Молотов посмотрел на делегацию с большим сомнением: «Что-то больно молодые…» «Все — учёные», — объяснил начальник из Госкомитета. Нас погрузили в автобус и повезли в Зальцбург, на другой конец Австрии. По дороге заехали в Дахау. Я прочёл много книг о фашистских зверствах и концлагерях, а с концлагерями был знаком, как уже писал, довольно близко, так что особых воспоминаний это посещение у меня не оставило.

Приехали в Зальцбург — город В. А. Моцарта. Конференция началась с неожиданности. Американец Билл Драммонд из Сан-Диего привёз очень похожий доклад, правда, не такой изящный и красивый, как наш. Обычно в науке так и бывает — существенное прозрение носится в воздухе. Встретились, обсудили и стали надолго друзьями.

Но самого близкого друга на всю жизнь я обрёл около бассейна за кружкой пива. Это был высокий красивый парень из того же Сан-Диего — Ал Тривелпис. Мы прошли всю нашу научную жизнь рука об руку (вы встретитесь с ним ещё много раз на страницах книги). Вообще на этой конференции у меня появилось много друзей. И Мартин Крускал, который затем приехал в Москву с женой. И Маршал Розенблют — ученик Энрико Ферми и патриарх (вместе с Борисом Кадомцевым) физики плазмы. И Стирлинг Колгейт — из семьи владельцев знаменитой зубной пасты. И Алан Колб, создавший потом собственную компанию, и Норман Ростокер, и другие. Тогда Норман дал мне важный совет: «В Америке за большие деньги можно купить плохую вещь, но за маленькие хорошую — нельзя».

Я начал интересоваться магнитогидродинамическими генераторами. В принципе это очень простая машина, впервые созданная ещё М. Фарадеем. Но практически основной проблемой оказался материал стенок. Чтобы машина работала, температура газа, текущего по каналу, должна достигать трёх-четырёх тысяч градусов. На конференции присутствовал очень известный физик и инженер из США Артур Кантровиц. Он работал на Пентагон и был самым высокооплачиваемым учёным в США. На конференцию он привёз довольно мутный доклад, так как физикой плазмы занимался постольку-поскольку. Поэтому настроен был к нам, профессионалам на конференции, дружественно. Я задал ему не очень деликатный вопрос: «Из чего делать стенки?» Прямо он мне, конечно, ответить не мог из-за секретности, но и уходить от ответа было неудобно. Он отделался полушуткой: «Из дерева». Этот ответ запал мне в голову и в конце концов привёл к тому, что я создал единственные в мире практические МГД-генераторы, а ему и всем остальным не удалось (детали позже). Иногда одна фраза, понятая специалистом, может оказать большее влияние на события, чем тонны разведывательной информации.

В эти годы большинство американцев были больны комплексом превосходства. Один доллар стоил 40 шиллингов. Была такая шутка: «Что такое идеальная жизнь для учёного? Это иметь американскую зарплату, японскую жену, китайского повара и английский дом. А что такое кошмарная жизнь? Это иметь американскую жену, английского повара, японский дом и жить на китайскую зарплату». В такой обстановке на конференции произошёл скандал космического масштаба. Группа учёных из Ливерморской национальной лаборатории США, возникшей на пике противостояния Теллер — Оппенгеймер и решении о создании водородной бомбы, с привлечением прессы и с огромной помпой объявила о достижении термоядерной реакции в так называемой открытой ловушке. Это противоречило и теории, и нашим экспериментам. Разобраться с таким заявлением выпало на долю Льва Андреевича Арцимовича. Он превратил все в замечательное театральное действо, я думаю, прежде всего, из любви к театральности, в соответствии с теорией H. Н. Евреинова. Дело в том, что американцы наблюдали необыкновенно длинный нейтронный импульс, который, по их мнению, означал необычайно эффективное удержание плазмы в ловушке. А Лев имел долгий опыт работы с нейтронами и уже знал способность нейтронов путешествовать по помещению, отражаясь от мебели, тем самым затягивая импульс. Он дождался кульминации американского представления и на шекспировском уровне нанёс сокрушительный удар. Американцы опешили и сначала пытались спорить на научной почве, но тут же скисли. И тогда они подключили «тяжёлую артиллерию». Американскую делегацию возглавлял отставной адмирал. Он поднял вопрос на политический уровень. Льву только это было и надо. Он и своих-то политиков терпеть не мог, а тут ему на зуб попался американский! Всю ярость на ЦК КПСС он вложил в своё коронное выступление. Мы в это время уже подружились с нашими американскими коллегами и пытались его урезонить. Но не тут-то было! Он действовал по Н. Макиавелли: пусть сперва боятся, а полюбят потом.

Продолжить чтение
Рекомендуем почитать
Невилл Чемберлен

Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».

Победоносцев. Русский Торквемада

Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.

Великие заговоры

Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.

Фаворские. Жизнь семьи университетского профессора. 1890-1953. Воспоминания

Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.

Южноуральцы в боях и труде

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Кто Вы, «Железный Феликс»?

Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.