«Я, может быть, очень был бы рад умереть» - [64]

Костница семьи Помбу: один сын умер в 17, другой в 14, третий в 13, ещё один в 2 года, их фотографии в шортах и лаковых сандалетах, а их родители прожили долгую жизнь, они похоронили здесь всех своих сыновей, и в конце концов упокоились и сами, закольцевав семью Помбу.

Могильная плита с инициалами Е. Т.: Чужой Спилберга, высеченный в граните, указывает самым длинным пальцем на компьютер, вмонтированный в камень, над которым фотография мальчика в очках, увлечённого своим занятием. Надпись на экране компьютера:

Этот мечтатель страдал, пока боролся, он жаждал знаний и совершенства, он обладал заметным упорством и большим способностями, чтобы достичь своих целей.

Он был гордостью нашей жизни.

Компьютер из старых моделей. Сегодня у любого мобильника память больше.

Любопытная дата на камне: человек, который умер в день, когда я родился, мы никогда не встречались при жизни, у нас было только несколько часов вместе?

Это, несомненно, спокойный и упорядоченный мир: в нём есть даже ясли для детишек. Справа вниз по склону – пространство «ангелочков». Вот где старый могильщик оставил гнить младенца, вынув его из крохотного гробика и переложив тельце в обувную коробку – левая нога торчала наружу.

Я останавливаюсь возле каменного ангела и на фото вижу малыша с двумя молочными зубами, всего с двумя.

Мы любим тебя больше, чем вчера и меньше, чем завтра.

Прекрасный эпилог… эпитафия… как это правильно? Кто-то говорит у меня за спиной.

– Это прощание родителей. Одно из самых востребованных

– Прошу прощения…?

(кто это?)

– Ты меня не узнаешь? Я тоже едва тебя узнал, Штырь. Это я.

– Это ты, Изайаш?! Мы не виделись целую вечность!.. Что ты здесь делаешь? Ты … к кому-то пришёл?

– Я – могильщик.

– О-о.

Могильщик, Изайаш наш могильщик. Парень, который был моим одноклассником – наш новый могильщик. Он всегда говорил, что всем нужно успокоиться, говорил только, чтобы нас успокоить, своим пронзительным и острым голосом кларнета, обещающего лучшие времена.

Я даже не знаю, что и сказать.

Он по-прежнему напоминает симпатичный гвоздь, это внушает доверие. Но, в любом случае, некоторые вещи…

– А ты чем занимаешься, Штырь?

– Я… я так просто хожу…

– Что ты делаешь?

– … просто хожу, всё круто.

Я ковыряю ботинком землю, давай сменим тему.

– Разве ты не был пожарным, Изайаш?

– Я и сейчас остаюсь, если потребуется. Я долго служил в Эворе, в конторе, но контракт закончился. Потом устроился здесь на фабрику шерсти, но она закрылась из-за китайской конкуренции. Китайской и другой.

– А, вот как.

– Знаешь, как непросто сейчас найти работу.

– Да, да.

– Жить здесь – просто какой-то кошмар, и с каждым разом становится всё хуже.

Да, становится.

[ради Бога, закончим этот разговор]

– Слушай, Штырь, помнишь, я в школе в последнем классе должен был уйти раньше… мне всегда было интересно: как ты так сдал экзамены, чтобы вылететь?

– В классе было очень жарко.

По крайней мере три балла из 20 должны были растаять во время экзамена, попробуйте объяснить «Критику чистого разума» или теорему Пифагора, жарясь на солнце. Квадрат квадрата квадрата равен квадрату.

Что б её, эту метафизику в классе при 47 градусах. Шведская средняя школа в центре Алентежу любого заставит убить.

И вообще, какой смысл уезжать из города? чтобы совершать грустные поступки? как та пастушка коз с гор, из района Тысячного Человека, которая «иммигрировала» в Лиссабон, через два года она вернулась, и рассказывая о своих новостях, упомянула, что в тот самый день она увидела на дороге … каких-то… каких-то животных…

– …ай, как называются те животные, такие с рожками на голове?

– Улитки?

– Нет, ай…, такие большие, с шерстью, ходят группами, за ними часто идёт собака…

– … козы, козлята, козлы?…

– Точно!

Легко совершать грустные поступки, когда уезжаешь из города.

– В классе было очень жарко.

– Да, Штырь, это факт. Печка, эта школа, печка. А зимой холодильник. Каждый раз, когда вспоминаю.

Изайаш всегда был человеком беззлобным, настолько, что продолжал свою блестящую серию дьявольских вопросов:

– А твоя девушка…? Она здесь?

– Она там. Она в универе.

[давай сменим тему сейчас сейчас сейчас]

– Прости, Изайаш, не злись, но как такой парень как ты, стал могильщиком?

Ничего особенного, как любая другая работа, говорит он. Только сложнее, когда земля становится очень сухой летом, или замерзает зимой. Но технике копания научаешься мгновенно.

– Ну и… тебе нравится?

– Люди делают из мухи слона, когда речь идёт о смерти и мертвецах. Однажды появилась здесь вдова, она очень боялась, хотела, чтобы я ей открыл могилу мужа, потому что он начал являться к ней по ночам, и она решила, что покойник убежал из могилы. А я сказал ей успокойтесь, успокойтесь, этого не может быть…

– Очень хорошо помню, как ты так говорил.

– … Ваш муж никогда не был привязан к Вам при жизни, а после смерти докучает Вам?

– Слушай… Правда, что некоторые люди просыпаются в гробу, потому что они не умерли, когда их похоронили?

– Говорят, что бывает. Говорят!..

– Скребут гроб изнутри?

– Конечно.

– И что делать?

– Ничего. Это ошибка врача, который подтвердил смерть, но, пойди узнай кто. Семь лет спустя, когда такое обнаруживается, мы просто собираем кости в коробку и всё, притворяемся, что ничего не было.