Я - миссионер - [14]
Всю ночь гроза бушевала в Кордильерах. Порывистый ветер приподнимал края палаток и задувал в них снег. В палатках стало невыносимо холодно, и монахи, ежась, молились: «Боже, спаси нас!»
Под утро гроза стихла, и людям удалось немного поспать. А когда они вышли из палаток, то оказалось, что горы и их склоны покрыты толстым слоем снега. Дороги совершенно не было видно, а над головами грозно нависла глыба льда. В утреннем солнце она блестела, как хрусталь, а десятиметровые сосульки казались освещенными прожекторами сталактитами. Каждая минута промедления грозила смертельной опасностью. Отец Анхель тихим, но властным голосом приказал собираться в дорогу.
Палатки были быстро собраны, мулы навьючены. Караван медленно и осторожно двинулся вперед. Солнце уже начало припекать. Когда путешественники отдалились от стоянки метров на двести, ледяная глыба обломилась и с оглушающим грохотом свалилась на то место, где был лагерь.
— Господи! — ахнули путешественники.
Вскоре они подошли к другому обвалу. Отец Анхель остановился: из-под обломков льда торчали ноги мужчины в кожаных штанах. Поблизости бродила пара лошадей.
— Бог их наказал! — качая головой, сказал отец Анхель. — Поймайте лошадей.
«Чертов мост»
Снежный покров понемногу таял, и вода стекала меж скал быстрыми ручейками. Встречая на своем пути препятствия, они как бы останавливались, потом подпрыгивали вверх, превращаясь в фонтанчики. Гора, казалось, цвела водяными брызгами.
Оттаявшая тропа была скользкой. Мулы шли очень медленно. Монахи обратили внимание, что вдоль дороги стали попадаться небольшие холмики из камней с крестом наверху. Они сразу догадались, что это могилы путешественников, погибших на перевале.
В полдень караван повернул на восток, вдали показались зеленые заросли джунглей. Начался долгий и трудный спуск.
Торная дорога постепенно превратилась в лесную тропу. Чем дальше двигались по ней путники, тем лес становился выше. Появились пальмы, цекротеи и другие тропические деревья. Все было переплетено лианами. Начались настоящие джунгли. Местами приходилось прокладывать себе дорогу с помощью мачете. Ко всем тяготам путешествия прибавилась еще одна: тучи мошек появлялись под вечер и буквально облепляли людей и животных.
По совету отца Анхеля юноши прикрыли лица сетками, на руки надели перчатки, а рукава и брючины перевязали лианами, чтобы насекомые не проникали под одежду.
Однажды дорога вывела путников к глубокому ущелью, на дне которого пенилась, шумела и рокотала извилистая река.
Некоторое время путешественники ехали по самому краю пропасти. Вскоре они увидели мост через ущелье. Он был сплетен из лиан и выглядел очень ненадежным. Наверное, не зря отец Анхель назвал его «чертовым мостом». Юноши даже представить себе не могли, как можно пройти по нему с животными.
— Первым перейду я со своим мулом, — сказал отец Анхель. Вдруг поблизости над кустами он увидел дым.
— Масколайтис, посмотри, кто там. Не индейцы ли?
Масколайтис пошел в указанном направлении, пригибаясь и прячась за деревьями. Вскоре он вернулся.
— Нет, отец, не индейцы. Это золотоискатели.
— Вот как? — удивился и одновременно расстроился отец Анхель. — Лошадей придется вернуть. Эй вы, бродяги! Не ваших ли лошадей мы поймали. Эй, эй!
Из-за кустов вышел старший из золотоискателей. Он явно обрадовался, увидев лошадей.
— Они убежали тогда, в грозу. Нас постигло несчастье.
— Даже не похоронили своих друзей, нечестивцы! — упрекнул бродягу отец Анхель. — Хоть на обратном пути похороните, крест поставьте.
— Спасибо за лошадей, — сказал золотоискатель, как бы не расслышав последних слов отца Анхеля. — Только вот беда — не можем их перевести через этот мост.
— Это уже ваша забота, — махнул рукой отец Анхель. — Казираги, отвяжи моего второго мула.
Когда Казираги отвязал мула, навьюченного ящиками, отец Анхель взял под уздцы того, на котором ехал, подвел к мосту и отпустил. Но животное попятилось назад. Тогда монахи подтолкнули его. Мул с протяжным криком, упираясь, осторожно зашагал по бамбуковому настилу. Перейдя на другую сторону ущелья, он повернулся головой к монахам и остановился. После этого по мосту осторожно пошел отец Анхель. Скрипели натянувшиеся лианы, священник останавливался, затем шел дальше. Очутившись по ту сторону ущелья, он довольно весело крикнул:
— Видите, ничего страшного! Ну, теперь пускайте мулов!
Семеро животных благополучно перешли мост.
А вот восьмой на самой середине споткнулся и упал. Пытался встать, но ноша перетянула его на одну сторону и бедный мул упал в пропасть.
Монахов охватил ужас.
— Какое несчастье, — вздохнул Казираги.
Ни один из монахов не решался ступить на мост. А с другой стороны ущелья им нетерпеливо махал рукой отец Анхель.
— Что вы там торчите? Струсили? Такова божья воля. Поторопитесь! Смелей!
Наблюдавшие за переправой золотоискатели «подбадривали» юношей:
— Не унывайте! Попадете прямо в рай!
Первым к мосту подошел Юкнюс. Собрав всю свою волю и внимание, он ступил на мост и, стараясь не смотреть вниз, шаг за шагом стал продвигаться вперед. За ним пошли остальные. Только Масколайтис долго не решался на переправу. Как на зло, лишь только он сделал первый шаг, мост закачался. Потеряв равновесие, монах упал на колени. Ухватившись за края моста, весь в холодном поту, он на четвереньках переполз через «чертов мост».
Эта книга — документальная повесть о литовском юноше, для которого религиозные родители избрали путь монаха-миссионера. Юноша был направлен для работы в одну из католических миссий в Индии. Смутные сомнения в правильности избранного им пути постепенно перерастают в протест против фарисейства христианских миссионеров. Он порывает с церковью и возвращается на родину уже убежденным атеистом.
Составляем ли мы вместе с ними одну Церковь? Мы православные и католики? Неужели Православие и Католицизм суть два легких одного тела Церкви Христовой? Следовательно, Христос дышит всеересью папы? Разве отчужденная Западная Церковь, Католичество, не осуждена Церковью, не предана диахронически анафеме? Тогда, можем ли мы беспрепятственно общаться с ними совместными молитвами и единой службой? На эти и многие другие вопросы пытаются ответить авторы настоящей книги.
В книге известного русского зарубежного историка Церкви Н.Н.Воейкова "Церковь, Русь, и Рим" дано подробнейшее исследование истоков, разрыва и дальнейшей судьбы взаимоотношений Латинства и Православия. Глубочайший исторический анализ совмещается с выводами о вселенской значимости и актуальности идеи Русской Православной Монархии, об "удерживающей" миссии Русских Православных Царей и причинах неурядиц в современной России. Книга может использоваться как учебное пособие и как увлекательный исторический очерк для вдумчивого читателя.
В статье рассматривается трактовка образа Девы Марии в ряде стран Латинской Америки в контексте его синкретизации с индейской и африканской религиозной традицией. Делается вывод о нетрадиционном прочтении образа Богоматери в Латинской Америке, специфическом его понимании, связанным с поликультурной спецификой региона. В результате в Латинской Америке формируется «народная» версия католицизма, трансформирующая постепенно христианскую традицию и создающая новую религиозную реальность.
Книга содержит авторское изложение основ католической веры и опирается на современное издание «Катехизиса Католической Церкви».
Рассказы и статьи, собранные в книжке «Сказочные были», все уже были напечатаны в разных периодических изданиях последних пяти лет и воспроизводятся здесь без перемены или с самыми незначительными редакционными изменениями.Относительно серии статей «Старое в новом», печатавшейся ранее в «С.-Петербургских ведомостях» (за исключением статьи «Вербы на Западе», помещённой в «Новом времени»), я должен предупредить, что очерки эти — компилятивного характера и представляют собою подготовительный материал к книге «Призраки язычества», о которой я упоминал в предисловии к своей «Святочной книжке» на 1902 год.
О том, что христианская истина симфонична, следует говорить во всеуслышание, доносить до сердца каждого — сегодня это, быть может, более необходимо, чем когда-либо. Но симфония — это отнюдь не сладостная и бесконфликтная гармония. Великая музыка всегда драматична, в ней постоянно нарастает, концентрируется напряжение — и разрешается на все более высоком уровне. Однако диссонанс — это не то же, что какофония. Но это и не единственный способ создать и поддержать симфоническое напряжение…В первой части этой книги мы — в свободной форме обзора — наметим различные аспекты теологического плюрализма, постоянно имея в виду его средоточие и источник — христианское откровение. Во второй части на некоторых примерах будет показано, как из единства постоянно изливается многообразие, которое имеет оправдание в этом единстве и всегда снова может быть в нем интегрировано.