Я - миссионер - [13]
— Может, индейцев на нас натравите? — старший вскочил как ужаленный и схватился за пистолет. — У вас самих, видно, только золото на уме!
Отец Анхель правильно угадал намерение этих бродяг. Он знал, что охотники за золотом частенько забредают в долину реки Упаны, где обосновались миссионеры. Хуже всего то, что жаждущие богатства авантюристы прорываются и во владения миссий. Плюнув с досады (что выглядело совсем не по-монашески), отец Анхель быстро прошел в другую комнату. Вслед ему раздались угрожающие восклицания.
Ночью отец Анхель почти не спал, вслушиваясь в каждый шорох.
Через Анды
Рано утром отец Анхель и молодые монахи стали собираться в дорогу. Шкуры, полученные за лекарства и осмотр больного, настоятель упаковал в ящик и оставил у хозяйки постоялого двора до своего возвращения из джунглей.
Утро стояло прохладное, вчерашней жары будто и не было. От земли поднимался пар. Белесые облака плыли над скалами. Но жара пришла вновь, как только солнце поднялось над горами.
Горная тропа, по которой ехали монахи, повернула на север и начала спускаться вниз в широкую долину. Опять появились пресмыкающиеся, некоторых из них юные монахи видели впервые в жизни. В одном месте им попалась на дороге крупная, метровой длины, странная ящерица. Тело ее покрывали поперечные полосы, а вдоль спины, от головы до хвоста, шел резной гребень. Монахи не успели и разглядеть ее хорошенько, как раздался выстрел. Ящерица — это была игуана — подпрыгнула и растянулась в нескольких метрах от дороги. Стрелял отец Анхель. Так как близилось время обеда, он тут же разрубил ящерицу на куски, посыпал их красным перцем и поджарил. Стоя с поводьями в руках, монахи съели игуану, мясо которой было довольно вкусным и считалось здесь деликатесом.
Чем ниже спускались путешественники, тем кусты и деревья становились гуще. Монахи надеялись, что змей здесь будет меньше, но они встречались еще чаще. Змеи были всюду — в траве, на ветвях деревьев, прямо на дороге. Иногда они бросались на мулов и кусали их. Распухшие места укусов отец Анхель тут же смазывал каким-то лекарством. Монахи дрожали от страха и непрерывно крестились.
Где-то вблизи пыхтел паровоз, сигналили машины. Вскоре караван достиг шоссе, а затем и железной дороги. За переездом отец Анхель повернул на юг, чтобы объехать близлежащий город. Уже стемнело, когда путешественники подъехали к постоялому двору на берегу реки Сантьяго. Хозяин-европеец встретил отца Анхеля как старого знакомого. Здесь настоятель монастыря обменял часть пороха и дроби на звериные шкуры и попросил хозяина сохранить их до своего возвращения обратно в Куэнку. Следующим утром караван двинулся вдоль Сантьяго. Путники еще не раз останавливались на отдых в постоялых дворах, и везде происходил подобный обмен.
В течение всего путешествия монахи видели возвышавшиеся где-то у горизонта Анды. И вдруг горы стали расти прямо на глазах. Все чаще дорогу пересекали мчащиеся среди камней быстрые реки и ручьи. Приходилось искать брод. Стало меньше зверей и птиц. Лишь змеи и ящерицы шныряли под ногами у мулов.
А тропа поднималась все выше и выше. Между лиственными деревьями стали все чаще попадаться хвойные, и вскоре лиственные исчезли совсем. Солнце жгло немилосердно. Лица у монахов покраснели и покрылись потом, по спинам тоже струился пот. Тропа становилась все круче и опасней. Иногда приходилось подниматься почти по отвесной стене. На таких подъемах монахи спешивались, развьючивали мулов и вели их за собой по узенькой, едва заметной тропинке. А уж ящики затаскивали потом с помощью веревок.
Выбившийся из сил Казираги, для которого дорога оказалась слишком трудной, простонал:
— Тяжело… не могу больше…
Отец Анхель только ухмыльнулся:
— Плохой из вас путешественник! Вы ведь рождены «для высоких целей». Не так ли? Так что жаловаться не следует.
Среди камней росли колючки, бодяга, можжевельник. Мулы скользили и спотыкались. Мелкие камешки катились у них из-под ног. Оставаться в седлах стало опасным. Монахи слезли с мулов и вели их за поводья. Они не успели засветло добраться до постоялого двора, пришлось ночевать в палатках, под вой ветра.
Какое-то время тропа шла вдоль Кордильер, по направлению к экватору, но вскоре опять повернула в горы. В один из вечеров со стороны далеких джунглей показалась черная туча. Красное солнце, коснувшись края тучи, рассыпалось на тысячи длинных лучей. Подул холодный ветер.
Отец Анхель, наблюдая за быстро приближающейся тучей, забеспокоился о ночлеге. Он долго выбирал место и наконец остановился между двумя скалами. Скалы загораживали от ветра. Правда, справа синели глыбы льда и нельзя было понять: движутся они или нет. Но лучшего места для привала подыскать не удалось, и отец Анхель приказал готовиться к ночлегу.
Ветер становился все резче и холодней. Словно белые мухи закружились в воздухе снежинки. Тут уж путешественники не на шутку перепугались. Мулов завели в укрытие и накрыли попонами. А сами быстро поставили палатки и залезли в них. Ветер все усиливался. Иногда он так завывал, что в палатках трудно было разговаривать. Темнело. В небе сверкала молния, раздавались оглушительные раскаты грома. Молодым монахам стало жутко, и они тихо молились за спасение своих душ.
Эта книга — документальная повесть о литовском юноше, для которого религиозные родители избрали путь монаха-миссионера. Юноша был направлен для работы в одну из католических миссий в Индии. Смутные сомнения в правильности избранного им пути постепенно перерастают в протест против фарисейства христианских миссионеров. Он порывает с церковью и возвращается на родину уже убежденным атеистом.
Составляем ли мы вместе с ними одну Церковь? Мы православные и католики? Неужели Православие и Католицизм суть два легких одного тела Церкви Христовой? Следовательно, Христос дышит всеересью папы? Разве отчужденная Западная Церковь, Католичество, не осуждена Церковью, не предана диахронически анафеме? Тогда, можем ли мы беспрепятственно общаться с ними совместными молитвами и единой службой? На эти и многие другие вопросы пытаются ответить авторы настоящей книги.
В книге известного русского зарубежного историка Церкви Н.Н.Воейкова "Церковь, Русь, и Рим" дано подробнейшее исследование истоков, разрыва и дальнейшей судьбы взаимоотношений Латинства и Православия. Глубочайший исторический анализ совмещается с выводами о вселенской значимости и актуальности идеи Русской Православной Монархии, об "удерживающей" миссии Русских Православных Царей и причинах неурядиц в современной России. Книга может использоваться как учебное пособие и как увлекательный исторический очерк для вдумчивого читателя.
В статье рассматривается трактовка образа Девы Марии в ряде стран Латинской Америки в контексте его синкретизации с индейской и африканской религиозной традицией. Делается вывод о нетрадиционном прочтении образа Богоматери в Латинской Америке, специфическом его понимании, связанным с поликультурной спецификой региона. В результате в Латинской Америке формируется «народная» версия католицизма, трансформирующая постепенно христианскую традицию и создающая новую религиозную реальность.
Книга содержит авторское изложение основ католической веры и опирается на современное издание «Катехизиса Католической Церкви».
Рассказы и статьи, собранные в книжке «Сказочные были», все уже были напечатаны в разных периодических изданиях последних пяти лет и воспроизводятся здесь без перемены или с самыми незначительными редакционными изменениями.Относительно серии статей «Старое в новом», печатавшейся ранее в «С.-Петербургских ведомостях» (за исключением статьи «Вербы на Западе», помещённой в «Новом времени»), я должен предупредить, что очерки эти — компилятивного характера и представляют собою подготовительный материал к книге «Призраки язычества», о которой я упоминал в предисловии к своей «Святочной книжке» на 1902 год.
О том, что христианская истина симфонична, следует говорить во всеуслышание, доносить до сердца каждого — сегодня это, быть может, более необходимо, чем когда-либо. Но симфония — это отнюдь не сладостная и бесконфликтная гармония. Великая музыка всегда драматична, в ней постоянно нарастает, концентрируется напряжение — и разрешается на все более высоком уровне. Однако диссонанс — это не то же, что какофония. Но это и не единственный способ создать и поддержать симфоническое напряжение…В первой части этой книги мы — в свободной форме обзора — наметим различные аспекты теологического плюрализма, постоянно имея в виду его средоточие и источник — христианское откровение. Во второй части на некоторых примерах будет показано, как из единства постоянно изливается многообразие, которое имеет оправдание в этом единстве и всегда снова может быть в нем интегрировано.