Я люблю тебя - [11]

– Ну… – Я не знаю, что ответить. Собираюсь сказать ей, что еще печальнее заниматься сексом и не получать оргазма, как в моем случае, но потом сама себя обрываю: сейчас мы говорим о ней, а не обо мне. И моя роль лучшей подруги заключается в том, чтобы облегчить драматизм ситуации. – Дорогая, после той суммы, которую ты заставила меня потратить на платье свидетельницы, у тебя нет права на то, чтобы передумать. Предупреждаю тебя!

Гайя улыбается, потом снова на минуту задумывается:

– Похоже, сегодня вечером он приходил ко мне, чтобы все загладить…

– Боже, если это так, – сглатываю, – а, наверное, так и есть, тогда я жалею, что приняла участие в организации девичника.

– Шутишь? Это была потрясающая вечеринка.

– Скажи мне правду: стриптизер на самом деле тебе понравился? – подмигиваю.

– Эле, не будем об этом… – она прячет лицо в ладонях, – он был микроскопический!

И Гайя делает красноречивый жест пальцами.

– Неправда!

– Клянусь!

– Ну ладно, для следующей свадьбы мы подберем тебе кого-нибудь хорошо оснащенного! Смотрю на часы на стене и понимаю, что уже рассвет. – Пошли спать?

– Только если оставим свет включенным. А то ты сразу заснешь.

– Действительно, у меня были именно такие намерения, – отвечаю.

– Уф-ф-ф, но я еще хочу поболтать!

– Я этого и боялась…

* * *

Мы в постели и уже давно болтаем. Ну, или скорее Гайя болтает. Она растянулась на той стороне кровати рядом с окном – там, где спал Леонардо в последний раз, когда мы занимались любовью в этой комнате. Напряжение от предстоящей свадьбы делает мою подружку еще разговорчивее. Гайя рассказала мне все, что можно, о жизни Самуэля Беллотти, теперь я могу написать о нем дипломную работу.

Мы лежим лицом к лицу, касаясь согнутыми коленями.

– Мы можем хотя бы выключить свет? – спрашиваю. – У меня глаза болят.

Она кивает, сдавшись, но с предупреждающим взглядом, который говорит мне: «Еще не время спать». Я выключаю светильник у кровати, и мы оказываемся в темноте.

– Эле?

– А… – мычу.

– Как давно мы уже дружим?

– С первого класса.

– Сколько раз мы ночевали вместе? Тысячи?

– Ну, почти.

– Мне хочется плакать, когда подумаю, что, возможно, этого больше никогда не случится.

Мои глаза привыкли к темноте, и я вижу черты ее лица. Со своим хвостиком она напоминает сейчас тинейджера. Этот момент переносит меня во времена лицея, когда, потихоньку болтая и хихикая, мы лежали в постели в ее комнате, в то время как сестренка Алессандра храпела в своем спальном мешке с рисунком Snoopy.

– Я надеюсь, что это еще повторится. В крайнем случае, я лягу между тобой и Самуэлем, – заявляю.

Гайя взрывается смехом.

– Что такое? – спрашиваю, погружаясь головой в подушку.

– Ты помнишь, в летнем лагере на Доломити[12]… той ночью, когда Винченцо из Неаполя вбил себе в голову, что будет спать между нами?

Я тоже начинаю смеяться, вспоминая этот эпизод. Нам было по тринадцать лет, Гайя заставила Винченцо поверить, что мы обе влюблены в него и что в полночь, после обычного обхода, мы впустим его в нашу комнату через окно. Бедняга всю ночь прождал на холоде, а мы из окна передавали ему закодированные сообщения, не имеющие никакого смысла, которые он силился расшифровать в надежде, что мы ему откроем.

– Мы были настоящими стервами…

Внезапно чувствую ностальгию по тем двум девчонкам. По тому, что с ними случилось, по тому, насколько они сейчас взрослые, хотя остались маленькими глубоко внутри. В тридцать лет вроде бы ничего не изменилось, несмотря на то, что Гайя собирается замуж и, вероятно, в один прекрасный день станет матерью, а я переживаю самый сумбурный период своей жизни.

– Давай еще поболтаем, – говорит Гайя тихо. – Прошу тебя, не засыпай. Мы уже давно не были вместе вот так, мне этого не хватало.

– Мне тоже, – бормочу.

И прежде чем осознаю что-то, погружаюсь в сонную кому. Спокойной ночи, Гайя. Я всегда буду рядом с тобой.

Глава 3

За день до свадьбы я заезжаю в квартиру родителей за нарядом свидетельницы. С тех пор как я приехала в Венецию, моя мама потратила на него многие часы. Она постирала его вручную, потом вымочила в рисовом крахмале, высушила вдали от прямого солнечного света, отгладила с паром – выполнила практически все услуги, какие оказывают в специализированной химчистке. И я уверена, что буду ей благодарна, потому что прекрасное платье из шифона, которое Гайя выбрала для меня, было безнадежным после шестичасового путешествия всмятку в моем чемодане. Когда я вытащила его, оно казалось тряпкой для вытирания пыли, но теперь снова будет безупречным: все возвращается к жизни, проходя через руки Бетты – моей мамы.

Нажимаю на дверной звонок семьи Вольпе около полудня. Поднимаюсь и нахожу маму на кухне. А где еще она может быть в этот час? Она готовит запеканку из картошки с четырьмя сортами сыра и шпинатом. От одного взгляда на это аппетитное блюдо начинаешь толстеть. Боже, как же мне не хватает макарон, которыми она меня бесстыдно баловала почти тридцать лет!

– А вот и твоя обожаемая доченька! – приветствую я ее. Бросаю сумку на диван и подхожу к столу.

– Привет, дорогая, – не прекращая месить, мама наклоняется и подставляет щеку для поцелуя. – Платье в твоей комнате, – она произносит это так, будто там работы было на пять минут.