Я люблю Париж - [27]

— А Алекс — это тот парень из Бруклина из вашего блога? — спросила Виржини.

— Он самый. — Я кивнула, сделав глоток ужасного вина. Разве во Франции не все вино должно быть высшего качества? Это же по вкусу напоминало растворитель. — А у тебя есть парень?

— Нет, — сказала она, оглядываясь по сторонам. — Был, но он изменил мне, когда я была в Нью-Йорке, и мы расстались. А Алекс очень приятный.

— Спасибо, — ответила я, чувствуя тревогу, потому что ее комплимент показался мне подозрительным, особенно после того, как узнала, что она ни с кем не встречается. Интересно, что отвечают в таких случаях?

Бар был маленький и темный, гораздо меньше тех мест, в которых мы обычно бывали с Алексом, когда он играл в Нью-Йорке, а яркий свет, который заливал сцену, придавал его темным волосам блеск, зеленым глазам — живость, а бледной коже — сияние.

— Жаль, что твой бывший так с тобой обошелся. Мой тоже мне изменял, хотя после того, как я об этом узнала, легче не стало. — Я говорила громко, чтобы перекричать звук настройки инструментов, который доносился со сцены.

— Вы серьезно? — Виржини обернулась, и ее волосы, собранные в конский хвост, подпрыгнули. — Не могу поверить, что кто-то может вам изменить. Вы такая красивая, веселая, приятная. И у вас такая великолепная сумочка.

— Ну, тогда ее у меня еще не было. — Я прижала своего ненаглядного «Марка Джейкобса» покрепче. — Но, честно говоря, не думаю, чтобы она остановила моего приятеля от перепиха с его партнершей по теннису.

— Да он просто идиот, — констатировала она. — Любой бы обрадовался на его месте, если б у него были вы. Надеюсь, Алекс это понимает.

Я криво улыбнулась и сделала глоток из своего бокала. Мда. Жесть. Никто, даже Дженни, никогда не говорил таких вещей. Алексу повезло, что я у него есть? Гм, интересная точка зрения.

— Знаешь, только ему не проговорись, я скоро перееду к нему, — сказала я так тихо, как только позволяла музыка.

— А он еще не знает? — Виржини казалась удивленной. — Может быть, стоило бы сначала предупредить его, а потом уже собирать чемоданы?

Я громко расхохоталась, вино даже попало мне в нос. Там его вкус оказался ничуть не лучше, чем во рту.

— Да нет же, это он мне предложил, просто я еще не сказала ему, что согласна, — объяснила я. — Это сюрприз на его день рождения.

— Ему очень повезло, — сказала она, выплевывая свое вино назад в бокал. — Отвратительное вино. Хотите мохито?

— Это один из моих самых любимых вопросов. — Я поставила свое сомнительное вино на барную стойку. — Да. Да, хочу.

Полтора мохито спустя Алекс был уже в самом разгаре своего выступления, а я стояла на своем самом любимом месте во время концертов и смотрела на него. Расположившись за возбужденной толпой, я облокотилась на стойку, откуда мне открывался отличный вид на сцену. Не могу сказать, сколько раз я уже видела выступление «Стиле» в прошлом году (вообще, могу — семь раз). Но каждый раз, когда я видела, как Алекс поднимается на сцену, я влюблялась в него чуточку больше. Видя его там, наверху, откуда все ловили каждое его слово, мне было трудно поверить словам Виржини. Разве это ему повезло? Ведь он мог бы получить любую девушку в этом месте, и вообще в любом месте, но именно мне повезло, и именно я увожу его домой каждый раз. И даже несмотря на то что я знала: то же самое произойдет и сегодня, как происходило каждый вечер после концерта в Нью-Йорке, — мне все равно было трудно смириться с тем, что каждая девушка в этом зале жаждала моего любимого. Не говоря уже о некоторых парнях. Конечно, я ощущала некоторое самодовольство, что хоть они его и желали, а принадлежал-то он мне, но смириться с этим все-таки было трудно. Наверное, это потому, что у меня остались человеческие чувства (не в пример девушкам из «Белль»).

Концерт почти закончился, когда у самой сцены я заприметила Солен. Ее белокурые волосы блестели еще ярче под слепящими огнями, которые заливали Алекса, Крейга и Грэма, она танцевала, держась за руки с другой девушкой, поднимая их вверх и подпрыгивая в ритм. Бар был маленький, и они находились всего в нескольких рядах зрителей от нас. Я видела, что она подпевает ему, закрыв глаза, а ее платье задирается угрожающе высоко каждый раз, как она вскидывала руки. Между песнями она прекращала танцевать, одергивала платье, откидывала назад волосы с лица и блаженно улыбалась. Значит, она фанатка «Стиле».

— А что это за девушка, вы ее знаете? — поинтересовалась Виржини, указывая на Солен.

Я покачала головой:

— Да нет, только вчера познакомились. Она играет в какой-то местной группе. По-моему, они когда-то играли на разогреве у Алекса. Я толком не знаю, мы не особенно много разговаривали.

— Ваш бойфренд ей очень нравится.

Я взглянула на Солен; теперь она открыла глаза, смотрела прямо на Алекса и пела ему, прижав руки к сердцу и отстукивая ритм бас-гитары. Это зрелище мне не понравилось.

Виржини легонько постучала меня по плечу:

— А они не встречались?

— Ну… не знаю. — Красноречие покинуло меня, когда это предположение стало маячить в моем мозгу. Они что, были вместе?

— А по-моему, такое возможно. Очень похоже, что они друзья.