Я люблю Нью-Йорк - [15]
— Итак, что касается свиданий… Я подумывала о чем-то кокетливом и в то же время забавном… И при этом классическом. И практичном. Невозможно быть сексуальной, когда некомфортно себя чувствуешь.
Дженни заставила продавщиц забегать по магазину, лишь слегка взмахнув рукой.
Я стояла в одних трусиках, выглядывая из-за деревянной двери в ожидании следующей партии одежды. И вскоре она была передо мной. «Вера Вонг» в лавандовых тонах. «Тони Берч». «НанеттЛепор». «Ди, ви, эф». «3.1. Филип Лим». «Пол энд Джо систер». И опять «Марк Джейкобс». Это было так весело.
— Что на тебе сейчас? — громко спросила Дженни через дверь.
— Наверное, ничего, — ответила я, выскальзывая из умопомрачительного платья «Марк бай Марк Джейкобс» из шелка с принтом с американской проймой. — Белье, я так полагаю.
— У меня возникло страшное подозрение, что мне ж стоит на это взглянуть.
И это подозрение подтвердилось, когда Дженни увидела мои простецкие трусики из универмага «Маркс энд Спенсер» с сердечком и не сочетающийся с ними лифчик. Затем она смешно порозовела, когда я призналась, что точно не знаю, какой у меня размер груди.
— Это просто ненормально, — сказала Дженни, качая головой и разглядывая несколько бюстгальтеров разных форм и размеров. — Ты хочешь, чтобы к сорока годам твоя грудь отвисла до колен?
Тут меня затолкали обратно в новую среду моего естественного обитания — примерочную. Я осталась один на один с целой кучей моделей: лифчиков поддерживающих, с широкими бретельками и силиконовых, без спинки, лифчиков без бретелек, лифчиков с глубоким вырезом, мягких лифчиков, лифчиков с плотными чашками и наполовину плотными чашками. Прежде чем банк, выпустивший мою кредитную карту, понял, что происходит, я побежала на другой этаж покупать шлепанцы, сандалии без каблуков и модельные туфли к своим новым нарядам. Несмотря на все заверения Дженни, будто хит сезона — это босоножки-гладиаторы, я не могла избавиться от мысли, что они больше подойдут моей двоюродной бабушке Агате, чем мне. Наконец Дженни оставила свои увещевания. Зато мы забрали с собой балетки, шлепанцы «Гавайанас» и две пары туфель на танкетке.
Мы направились к выходу из магазина, увешанные сумками — большими, средними и маленькими. Меньше чем за четыре часа исчез мой месячный заработок, но я так радовалась крошечным подростковым размерам на этикетках (на одной вещице даже значилась цифра 6!), что не испытывала никаких угрызений совести (пусть даже в Англии это обычный десятый размер). Нажав кнопку, я приняла обычный вид, с каким езжу в лифте, пока Дженни копалась в сумочке, — крепко держи покупки, не встречайся взглядом с другими пассажирами, смотри прямо перед собой. Но вместо себя в зеркальных дверях лифта я вдруг увидела совершенно другую девушку. Не такую, как на свадьбе Луизы (там была всего лишь все та же я, но с более ярким макияжем и хорошей укладкой), а буквально «девушка с обложки». Мои волосы мягко шуршали, когда я чуть поворачивала голову, благодаря искусству Рейзора, глаза стали огромными, как у Бэмби, губы — соблазнительными. Волнение же из-за растраты месячного взноса по ипотеке на одежду и косметику придавало лицу волнующий румянец, который не нарисуешь никакими средствами. К тому же я знала, что у меня в сумке еще очень много всего интересного, и жаждала вернуться в отель.
— Поторопись же, в это время нелегко поймать такси, — пробормотала Дженни, когда двери открылись и мое прекрасное новое отражение исчезло. — Признайся, ты на себя засмотрелась?
— Да.
— Умница.
Дженни взяла меня за руку и потащила прочь из моего нового любимого места на всем свете.
Подумаешь, что теперь я официально банкрот. По крайней мере я обанкротилась самым стильным образом. К тому же я была слишком занята разглядыванием Лексингтон-авеню, чтобы думать об этом. Улица казалась слишком суетливой, слишком оживленной и слишком шумной, но меня это только восхищало. Взглянув направо, я застыла, потрясенная видом на, казалось бы, бесконечный центр города, который открывался благодаря шахматному порядку застройки. Повсюду небоскребы, упирающиеся в самое небо. Множество гудящих такси и слепящий солнечный свет дополняли картину всеобщей суматохи, которая все s нарастала, так что даже воздух стал казаться разреженным. Я подумала, что тут безумно красиво.
— Как ты считаешь: сколько ты еще пройдешь, прежде чем рухнуть в обморок? — спросила Дженни, возвращая меня с небес на землю.
— Ну… минут пятнадцать.
Я не вполне поняла, был ли это вопрос или она просто подначивала меня. На самом деле идти мне совсем, совсем не хотелось.
— Тогда стоит пройти пешком, как можно дальше.
Она кивнула в сторону перехода и бросилась под колеса автомобилей.
— Пошли, Энджи!
Мы пересекли дорогу и отправились дальше, добрались до Парк-авеню и даже кое-как миновали Мэдисон. Пятнадцать минут пешком казались мне вечностью.
— Я хотела дойти до Пятой авеню, — громко сказала Дженни, вытягивая руку, когда мы перешли последнюю дорогу. — Давай поймаем такси.
