Я люблю Капри - [96]

Оказывается, что в моем номере достаточно места, а в его интерьере есть что-то провансальское — яркая, красная с желтыми цветами, обивка мебели намеренно не сочетается с темным деревом и стенами цвета свежей малины. Кое-где стоят антикварные вещи. (Представьте себе тяжелую золотую раму на двух вертикальных брусах. в раму вставлено стекло, но оно защищает не картину, а старинную вазу.) Я потихоньку присматриваюсь к остальным деталям — восточный ковер, скатерть в стиле кантри, три старых трости в специальной стойке, а за ними на стене нарисовано еще пять! Меня неотступно преследует ощущение, что чего-то не хватает… например, кровати! Носильщик, негромко кашлянув, открывает еще одну дверь и проводит меня в спальню, где стены обиты деревянными панелями. Над двуспальной кроватью, похожей на двойную порцию взбитых сливок. — кружевной балдахин, а под ним на стене нарисован неведомый герб. (Я почти ожидаю увидеть в шкафу на вешалке небольшую кольчугу.) Пока Тайлер изучает, какими мазками написана фреска, я прохожу по выложенному терракотовой плиткой полу и попадаю на тенистый балкон, укрытый сенью ветвей. К сожалению, внизу меня не ждет, запрокинув голову, Люка, но взамен здесь есть нечто весьма милое — витрина pasticceria, заставленная восхитительными тортами и biscotti,[93] припорошенными сахарной пудрой.

— Какая красотаI — Я улыбаюсь носильщику.

— Еще одна комната…

У меня номер из трех комнат! «Три комнаты!» — напеваю я. пока он ведет меня в ванную. Неожиданно я оказываюсь во дворце Цезаря — пол выложен черной плиткой, стены персикового мрамора с золотым мозаичным бордюром, ванна, похожая на омут, и такой огромный разбрызгиватель на душе, что кажется — у тебя над головой своя личная тучка. Я размышляю, что, имея большой опыт путешествий, могла бы устроить персональную выставку под названием «Души мира», но тут Тайлер спрашивает:

— Это тебе подходит?

— Да! — Я с энтузиазмом киваю и оглядываюсь на носильщика.

— Он ушел.

— Но я же не… — Я тянусь за кошельком.

— Я это сделал. Пока ты со мной, тебе не придется ни за что платить.

— Спасибо. — Я уже чувствую себя содержанкой.

— Мне нужно еще сделать несколько звонков в Нью-Йорк, так что пока располагайся. Встретимся в холле через час, нормально?

— Чудесно! — улыбаюсь я.

Меня радует, что он думает только о делах. Тайлер закрывает за собой дверь, а я оглядываю свой чемоданчик. У меня уйдет минут десять, чтобы распаковать его и переодеться к встрече. Интересно… Я высовываюсь из окна гостиной, смотрю вдоль улицы и замечаю вдалеке крылатого льва на верхушке колонны. Знакомая штука. Вернувшись в спальню, я набираю номер консьержа.

— Buon giorno! Чем могу помочь?

— Скажите, пожалуйста, далеко ли отсюда до Каза ди Джульетта?

— Не больше пяти минут пешком, синьора. Если хотите, я с удовольствием покажу вам дорогу на нашей бесплатной карте.

— Замечательно! Я спущусь через минуту, спасибо!

Меня охватывает приятное возбуждение при мысли, что я сейчас ускользну незамеченной — у нас с Джульеттой есть одно незаконченное дельце. Я не злюсь на нее за Томаса — скорее всего, она поняла. какую ошибку совершила, и теперь, чтобы исправить положение, в качестве нового возлюбленного прислала Люка! Как все здесь изменилось. В прошлый раз я была напряжена, несчастна и постоянно смущалась из-за рьяных маминых попыток найти мне кавалера. Интересно, с кем бы она меня тогда свела, если бы могла вызвать к жизни свой идеал? С каким-нибудь итальянским Тайлером? Он. кажется, подошел бы в качестве мечты практически кому угодно. Как странно, что сейчас я оказалась в Вероне именно с ним. Джульетта определенно взялась за старые фокусы, нам нужно перекинуться словечком.

Я успеваю сделать всего несколько шагов вдоль по улице, как мимо меня проходит священник, задевая меня бумажным пакетом, в какие обычно упаковывают эксклюзивную одежду. Он садится в «мерседес», и шофер захлопывает за ним дверцу. Только в Италии даже полицейские выглядят так, будто одежду им подбирал Армани. Спускаясь по Виа Капелло, я прохожу мимо двух карабинеров — один, хмурясь, вслушивается в слова, доносящиеся из рации, другой смеется, прижав к уху мобильный телефон.

Если не считать магазинов, кажется, что со времен Джульетты здесь почти ничего не изменилось. Даже мостовая на Виа Капелло не забетонирована. а выложена мозаикой из каменных кубиков, а отданная во власть пешеходов Виа Маццини вымощена розовым мрамором. (Какой контраст, если сравнивать с нашими щербатыми бетонными плитами, с навечно втоптанными в них грязью и кусочками жевательной резинки.)

Я замираю на мгновение, а затем вхожу под арку… Граффити кажутся еще ярче, чем в воспоминаниях. Имена и сердца в несколько слоев выведены помадой, маркером, краской из баллончика, лаком для ногтей и клеем с блестками, а под ними — несметное количество процарапанных надписей, некоторые из которых можно прочитать, только когда солнце светит прямо на них и лучи наполняют светом неровные бороздки в камне. Я подхожу чуть ближе и читаю любовные послания: «Эрос и Никки навсегда», «Il sole. La Luna[94] — Одри + Стиви», есть даже довольно формальное «Мистер и миссис Ривз». Хотела бы я знать, многие ли из этих пар до сих пор вместе. «Ich liebe ein Màdchen, und sie ist so wun- derschòn».