Я люблю Капри - [14]

Понятия не имею, откуда берутся эти ехидные замечания. Но стоит мне побыть с ней какое-то время вместе — и меня уже распирает от злобы, а язык никак не удержать за зубами. Я думала, это пройдет, если нам общаться пореже, что было не сложно, когда я работала переводчиком за границей, но за последние два года мне пришлось напридумывать кучу нелепых отговорок. Мне очень жаль, но каждый раз, когда мне кажется, что на этот раз будет иначе, и я заставляю себя навестить ее, все опять идет по-прежнему.

Постепенно к маме возвращается уверенность в себе, и вот она, обуреваемая воспоминаниями, уже с интересом смотрит по сторонам и то и дело восклицает:

— В мое время все было по-другому!

Или:

— Ты только посмотри, как она одета!

Меня же завораживают смешные тележки с багажом, которые снуют туда-сюда, то и дело бибикая. Четыре колеса, металлическая платформа и водитель — но мама утверждает, что они совершенно необходимы.

— Смотри, на машине по таким узким улочкам не проедешь, — объясняет она, — а туристы не смогут ездить и по главным улицам, потому что на острове нет услуг по аренде машин.

— Похоже на Город Игрушек, — смеюсь я, когда мимо проезжает очередная вагонетка и нам приходится вжаться в стену, чтобы дать ей дорогу.

Я оборачиваюсь, высматривая наш багаж среди сумок и кожаных чемоданов, и обнаруживаю, что на заднюю подножку тележки вскочил прокатиться какой-то пес. Он улыбается мне, тяжело дыша, и будто говорит: «Только так и надо путешествовать!»

— Виа Эмануэле! Она нам и нужна! — восклицает мама и спешит вперед по суматошной улице, набитой бутиками.

Она — в своей стихии, а мне кажется, что «Феррагамо» и «Картье»[30] презрительно надо мной насмехаются, чтобы я не забыла, что мне не место среди их высокого стиля. Тут я замечаю магазинчик под названием «Сноббери»[31] и улыбаюсь про себя. Ну; хоть у кого-то здесь есть чувство юмора. Из-за наплыва покупателей мне приходится замедлить шаг, так что не остается ничего иного, кроме как пялиться на витрины. Некоторые из моделей могли родиться только от любовного союза Мег Меттьюс с Евротрешем, но ювелирные лавки — это чистый декаданс: смехотворно броские драгоценности для тех, кто долгое время подчинялся всем законам тонкого вкуса, пока скулы не свело, и теперь, утратив всякую связь с реальным миром, ищет чего-нибудь чудовищного и эпатажного.

— И кто только такое наденет! — ворчу я, разглядывая брошь в виде кита из жемчужин размером с морской буй, украшенных бриллиантами.

Смешно представить, сколько такая штука может стоить (уж, черт побери, побольше, чем мои пять тысяч фунтов наследства, это точно), не говоря уже о том, сколько существует способов куда лучшим образом потратить эти деньги.

— Посмотри, какая прелестная фотография — это София Лоренв пятидесятых! — восхищенно ахает мама, заглядывая в витрину обувного магазина.

Мне хочется ей напомнить, что по правилам произносится «Лоран», как Лоран Бакалл. а не «Лорен», но я решаю воздерживаться от критики.

— Почти пришли, — жизнерадостно восклицает мама и прибавляет шагу, так что мы очень скоро оставляем позади пьянящий коктейль из «Гуччи Раш» и «Кензо Джангл»[32], и быстрым шагом направляемся по мощенной булыжником улочке, сквозь ароматы пекущегося печенья.

В конце улочки нам попадается небольшая рощица вертушек с открытками и лоток, где продают свежевыжатых лимонад. А между ними — вывеска «Отель ЛУНА», выписанная от руки на синих керамических плитках. Мы совершаем вираж вокруг группы немецких туристов и проходим в низенькую калитку. Закрывая ее за собой, мы с облегчением вздыхаем — нас охватывает чувство, будто мы, наконец, спаслись от мародерствующих толп. Земля вдоль пустынной дорожки потрескалась от безжалостного солнца, но чем ближе мы подходим к отелю, тем живее и разнообразнее окружающая растительность.

— Что это? — спрашиваю я, указывая на череду высоких арок песочно-желтого цвета, которые образуют большой внутренний двор слева от нас.

— Чертоза ди Сан Джакомо. Когда-то это был монастырь. Он не является частью отеля, но его близость, по-моему, придает отелю спокойствие и умиротворение, — задумчиво говорит мама и со счастливой улыбкой на губах вдыхает ароматный воздух.

Про себя я не могу не согласиться, что «Луна» — райский уголок. «Между небом и землей, на самом краю утеса…» — тихо шепчу я, когда отель постепенно появляется перед глазами, — Клео читала мне эти слова с какой-то веб-странички.

Нам бы направиться к стойке администратора, но ноги сами выносят нас на залитую ярким солнцем террасу Выцветшие от дождя и солнца плетеные стулья накрыты кобальтово-синими подушками. По мнению моей мамы, «точно такого же цвета форма дочери Делии — ну, знаешь, Делии Райнон, которая стоит за прилавком в Л а Прери"»…

— М-м-м… — Это не самый лучший ответ человеку, который оплакивает любимую и только недавно потерянную работу так что я добавляю: — Aгa, а вон те диванчики в баре, смотри, точно такого же желтоватого цвета, как передники в «Кларинс».

Мама благодарно улыбается, прощая некоторую неестественность этой фразы, и берет меня за руку, — так, рука об руку, мы и проходим на террасу. Я пережидаю несколько секунд, а потом высвобождаю руку под тем предлогом, что хочу достать фотоаппарат и сфотографировать скалы Фаральони, которые так заворожили Клео.