Я — логист - [42]

Тот лишь фыркнул и вышел из комнаты.

Стасяна начинало трусить. Он понятия не имел, что здесь происходит, но прекрасно понимал, что это всё очень, очень и очень плохо. И сделать он ничего не мог. Он лишь лежал и надеялся, что мелкая дрожь, от страха, не выдаст, что он проснулся и всё прекрасно видит.

Фабио вернулся в комнату с табуреткой и проектором. Стасян пользовался таким, когда читал лекции студентам. Но этот аппарат был необычным, со всех сторон он был покрыт разными стальными узорами, которые, как лоза обвивали его.

Пожилой итальянец поставил за спиной Джакомо, который сидел на корточках, табуретку, на неё водрузил проектор так, чтоб линза была направлена в сторону белой стены.

— Алонзо, Амато, держите её. — скомандовал Фабио и встал в полный рост.

Близнецы стали по обе стороны от девушки и освободили её руки от верёвок. Затем они синхронно дёрнули в сторону ладонями и их ногти превратились в серые заостренные когти. Они впились своими лапищами в хрупкие предплечья лысой пленницы, но как и в прошлый раз, Стасян заметил, что они не касались кожи. Как будто невидимый барьер не позволял этого сделать.

Близнецы чуть разошлись и приподняли девушку, теперь она была на весу, голова всё еще бессильно лежала на груди.

Джакомо достал из внутреннего кармана пиджака костяное ожерелье и пристально впился в него взглядом.

— Я слышал, что эти ожерелья вы делаете из костей погибших в бою творцов, вэро?

— Уроды. — вновь едва слышное проклятье.

— А я слышал, что эти ожерелья они делают из фаланг указательных пальцев своих умерших сестёр.

— Уроды.

Джакомо вздохнул и повесил ожерелье девушке на шею. В тот же миг близнецы напряглись и сильнее потянули на себя руки пленницы. Та тихо застонала.

Мужчина, стоявший перед ней тоже выпустил свои когти и одну руку он положил ей на голову, а когти второй — всунул в витиеватые стальные узоры проектора. Джакомо закрыл глаза и запрокинул голову. Проектор завибрировал, линза загорелась и на стене появилось изображение юноши. Обычный студент, от двадцати до двадцати пяти лет, Стасян, в своё время, сотням таких читал лекции.

Пожилой итальянец достал свой смартфон, сфотографировал изображение.

— Есть.

После этого слова Джакомо убрал руки от головы девушки и проектора, изображение исчезло, когти тоже. Он снял с шеи девушки ожерелье и вернул его во внутренний карман пиджака. После этого близнецы посадили девушку на стул, привязали её и тоже спрятали свои когти.

— До следующего сеанса, тэзоро. — улыбнулся Джакомо и развернулся, чтоб выйти из комнаты.

— А что с этим? — спросил Фабио и кивнул головой в сторону Стасяна.

— Твой племянник еще не полностью восстановился, когда бомж оклемается, пусть Амато подпитается им, а дальше делайте, что хотите.

Стасян закрыл глаза. Он понятия не имел, что здесь происходит, кто эти люди, что эта за лысая девушка, но одно он знал наверняка. Надо выбираться отсюда и как можно скорее. Возможно даже сразу, как только эти четверо выйдут из комнаты.

Глава 18. Всё по расписанию.

Я лежал закутанный в одеяло, высунув наружу лишь лицо, и не двигался. Это было одно из тех утренних пробуждений, когда ты не выспался, в голове небольшой туман, глаза так и норовят вновь захлопнуться, а с языка так и хочет сорваться несчастное: как же я заколебался!!! Может ну его на хрен! Всё равно все умрем. Я хоть и знаю, что теперь ждёт меня после смерти, но всё равно! Я за-ко-ле-бал-ся!!!

Прозвенел будильник. 5:20. За окном темно, как в заднице у нашего дворника-домового дяди Бори. Я со стоном поднял своё тело, посмотрел на плечики (у нас кстати все их называют тремпелем) и застонал ещё громче. Сегодня пятница. А значит меня ждёт вечерняя работа и надо погладить костюмы для выступлений. А я ж типа умный. Вместо того, чтоб погладить всё вчера вечером и поспать лишние сорок минут утром, я вырубился с мелькнувшей мыслью: «Да ладно. Утром поглажу, лучше сейчас усну.» И вот пожалуйста! Я вновь страдаю от такого решения. Ничему меня жизнь не учит.

Налил в утюг воды. Намочил марлю. Разложил гладильную доску. Понеслась веселуха!

Я теперь часть магического мира. Это здорово. Действительно здорово! Но вот в такие моменты, как глажка, до меня доходило, что в быту мне от этого ни холодно ни жарко, я как и раньше глажу, готовлю и делаю всё остальное своими руками. Так! Отгоняем плохие мысли. Новый день. Магия. Чудеса. Да какого лешего (кстати, очень неприятные нелюди, с руками покрытыми слизью, зловонным запахом и бородой, больше похожей на корни дерева, чем на волосы)! О чём вообще была речь? А! Да какого лешего! Я уже почти две недели вижу незримое и являюсь его частью и … я пашу! Пашу как лошадь! График у меня теперь просто Атас! Да сейчас сами всё узнаете.

Я догладил костюмы, повесил их на тремпель, всё это дело аккуратно запихнул в чехол, сложил пополам и застегнул молнию. Мелочевку, типа галстука и бабочки, вместе с туфлями закинул в рюкзак, туда же пару тетрадей, ручку, сменную обувь, двухлитровую баклагу воды, пару яблок. Хух! Теперь можно и себя привести в порядок.

Утренний туалет, бутеры, крепкий до одури чаёк и я вновь вроде как в строю. Нужна энергия. Моральная. То есть моральный настрой. А что может дать заряд танцору? Музыка! Выходя из подъезда, втыкаю наушники, достаю телефон. Travis Barker feat. Busta Rhymes — Let’s go. Не плохо. Вроде как воспарил духом от забористых барабанных партий и быстрого американского рэпчика.