Я - контрабандист - [52]

…Действие наших бумаг не замедлило сказаться. Из-за двери с надписью «Начальник таможни. Приемная» то и дело выскакивала и ныряла обратно, бросая на нас значительные взгляды, молоденькая секретарша, пробегали какие-то расторопные и очень озабоченные люди. Видя такую бурную реакцию и не уверенные, что не попадем сегодня же под стражу, мы, посоветовавшись, решили отправить Шуру Безбережного на «Ламинарию», чтобы он провел среди команды соответствующую подготовку.

Наконец нам было передано через секретаршу, что нас сейчас начнут вызывать по одному. И у меня вновь возникло ощущение скольжения по ледяной горе. Остановить ход событий было уже невозможно. «Только бы ничего не упустить, не дать осечки», – внушал я себе.

ДОПРОС

Первым пошел Олег.

Мы сидели как наэлектризованные. Голощупов, глядя в стенку напротив, тихо покачивался на стуле: вперед–назад. Я мысленно отсчитывал секунды.

Выйдя минут через десять, Олег торопливо отвел нас в дальний угол коридорчика:

– Слушайте. Особенно ты, Шурик, слушай, они сейчас тебя пригласят… Слушай, что мне говорили. «Для каждого правонарушения, говорят, в кодексе законов существует как большая, так и маленькая статья. В ваших интересах не запутывать следствие, а представить все так, как было. Тогда вам еще можно будет помочь. А иначе вам грозят очень серьезные последствия…» Понял, Шурик? – Олег приблизил лицо к бледному лицу Голощупова. – Не вздумай им поверить! Видишь, как действуют? И лица такие добрые, дружеские…

Прежде чем пройти в кабинет, Шурик панически, как плохо подготовившийся к экзамену студент, пытался уяснить «последние» вопросы.

– Олег! Значит, что говорить? Что деньги нам занял ты?

– Да, а Тимур их привез. Мы же уже об этом договорились!

– Если я не буду знать, как правильно отвечать, я буду говорить: «Не знаю», «Не помню», «Забыл»… Так?

– Да, лучше так.

Бледный, с шальными глазами, Голощупов шагнул за обитую черным дерматином дверь. Заглянув туда через некоторое время, я увидел Шурика, скособочившегося над столом, в полной тишине, пытавшегося воспроизвести ту самую план-схему, какую я рисовал перед этим. (Эту схему пришлось рисовать нам всем.)

После Голощупова пошел я.

В скромно обставленном кабинете в дальнем конце стола сидели двое. Один, пожилой, смуглый, в белой рубашке, курил, скрывая лицо в волнах сигаретного дыма. Другой, в форме, статный мужчина средних лет, смотрел на меня прямо и приветливо. Удивительным образом он напоминал тех кудрявых, пышущих здоровьем крепышей, что демонстрируются в рекламных роликах питательных смесей и памперсов. Это и был начальник таможни Аркадий Петрович Белотелов.

– Мы уже многое тут слышали, поэтому давайте уточним лишь некоторые детали, – с располагающей улыбкой обратился он ко мне.

Глядя в его лучистые детские голубые глаза, я почувствовал неловкость: предстоит обманывать такого человека.

– Чипсы грузили в машину? Какой марки была машина? Под брезентом? – один за другим следовали вопросы.

– Нет, железная будка, – отвечал я, как было условлено.

– Сколько денег внесли? Сколько было вьетнамцев?

Отвечая, я с бдительностью таможенника прощупывал, прежде чем пропустить, каждое свое слово, понимая, что допущенную ошибку исправить будет очень трудно.

– Вы должны знать, – предупредили меня в завершение разговора, – что, даже если вы докажете, что контрабанды не было, вам придется отвечать за незаконную загрузку судна на охраняемой территории морского вокзала. За это полагается штраф в размере стоимости груза и полная конфискация.

– Этого не может быть, – постановил Олег, когда я передал ему эту угрозу. – При нашей путанице в законах не может быть, чтобы такой случай был учтен и четко оговорен. На пушку берут. Хотят сбить с толку. Фактически следствие уже началось.

«Вот я уже и под следствием…» – сказал я себе самому.

При обсуждении результатов этого предварительного допроса выяснилось, то Шурик Голощупов время выгрузки чипсов определил между десятью и одиннадцатью часами вечера, тогда как остальные, согласно уговору, называли одиннадцать–двенадцать часов. Вьетнамцы же у Шурика появились в десять часов, а не в начале первого ночи, как им положено было появиться.

– Шурик! – кипятились мы. – Мы же четко застолбили эти цифры! И потом: не уверен, что другие подтвердят твои показания, – не говори. Скажи: «Не помню». Ты же сам об этом твердил!

– Расхождение во времени – еще не самое страшное, – задумчиво произнес Олег. – Хуже – расхождение в последовательности событий. А у Шурика получается, что договор с вьетнамцами произошел раньше, чем мы выгрузили чипсы.

– Что же мне теперь говорить? – растерянно бормотал Голощупов. – То же, что и все, или повторять свои показания?

– Скажи вот что: вьетнамцы крутились там и раньше, и ты подумал, что и договорились с ними раньше, – посоветовал я. – И все, Шурик! Это лишь твое предположение. Ты был без часов.

– Я и так был без часов, – сам этому удивившись, вспомнил Голощупов.

СЛАБОЕ ЗВЕНО В ЦЕПИ

Вечером у Олега собрались все участники драмы, все семь человек, так или иначе причастных к товару, лежащему сейчас за семью замками на таможенных складах.