Я - контрабандист - [53]
– Подельники, – пошутил Максим Румянов.
Бурно обсуждали детали, шумели, спорили. Один лишь Безбережный сидел с абсолютно отстраненным видом. То ли это была реакция на продолжительный стресс, то ли череда неудач совсем придавила его: не рассчитавшись с предыдущим долгом, он приобретал новый в десять тысяч долларов…
В конце концов он встал и ушел в другую комнату.
– Шурик, иди слушай, мы же дело обсуждаем! – крикнул ему Олег. – Тебя это что, не касается?
– Я не могу воспринимать, когда все горланят! – огрызнулся тот.
Голощупов, наоборот, принимал в дискуссии чересчур активное участие.
– Стойте! – выбрасывал он вперед руку с таким выражением лица, как будто собирался открыть всем крайне важную мысль или спасительную догадку.
Все невольно умолкали.
– Слушайте: может, нам сказать, что вьетнамцы подходили два раза? Сначала – в десять часов, а потом, окончательно, после двенадцати? – изрекал он.
– Шурик, не путай нас! – взмолился Олег. – Уже все насчет вьетнамцев обговорено. Зачем нам лишние сложности?
– Не усложняй дела, – перевел Макс на милицейский язык.
– Нет, я это к тому, – сникнув, бормотал Голощупов, – что я показал не такое время, как вы. Я только предлагаю…
– Стоп! Секунду! – подскакивал он через какое-то время (все опять на мгновенье смолкали). – А Витьку Жупикова мы привлекаем к этому делу? У него опыт!
– С ума спятил?! Сдурел?! – обрушивались на него со всех сторон. – Жупиков и так едва отвертелся. Его вся таможня знает! Думай, что говоришь!
– Понял, – снова сел Шурик. – Значит, про Жупикова я не упоминаю.
Мы с Олегом переглянулись:
– Это какой-то трындец! Каша в голове.
Впрочем, и остальные порой говорили глупости. Так, приятель Голощупова Сергей, решил, видимо, проявить смекалку:
– А спросят меня, когда Тимур уехал на машине с чипсами, я скажу: «Было уже темно». Кстати… – наморщил он лоб, – стоял туман или были звезды? Вдруг спросят?..
– А сам ты помнишь? – повернулся к нему Румянов.
– Нет.
– Ну и зачем тогда тебе это выяснять?
В заключение я еще раз повторил Голощупову, как ему объяснять расхождение в порядке событий.
– Я сомневаюсь… – бормотал он, беспомощно глядя на меня. – Вдруг меня начнут расспрашивать подробно…
– Голощупов – самое слабое звено в цепи, – безрадостно заключил Олег после того, как все разошлись. – Может все дело провалить. Ничего не стоит его запутать. Он сам себя успешно путает. Сам расставляет ловушки и сам же в них попадается. Он и в коммерции всегда путался – забывал, кому что дал на реализацию, путал цены…
– А прежде он кем работал? – поинтересовался я.
– Сварщиком. Причем сварщиком высшего класса. Когда этот дом строился, он крышу варил. Всю крышу он один сварил.
Олег открыл банку пива и устало откинулся в кресле. Девчонки молча взялись за приготовление ужина. Они словно взяли на себя зарок молчания. Даже Машка все эти дни помалкивала, не капризничала и не приставала к матери, как будто чувствуя, что взрослым и без того худо. Малика, жена Тимура, порой начинала клонить голову над кастрюлей, все ниже и ниже, и как-то странно пискнув, поспешно удалялась в дальнюю комнату или в ванную. Тотчас же за ней, набычась, стрельнув на нас взглядом исподлобья, уходил Тимур.
Сам он часами бродил из комнаты в комнату, отпуская какие-нибудь, ни к кому не относящиеся замечания, вроде:
– А у нас в Самарканде уже арбузы продают. И дыни скоро пойдут, самые лучшие – мирзачульские.
Я опасался, что у него снова начнется депрессия.
В тот вечер он остановился возле меня и горестно произнес:
– А на тапочки были покупатели. На все сразу. Причем по хорошей цене.
– Не трави душу, – уныло отозвался я.
– Вот видишь, пожадничали – и все потеряли. Как думаешь, вернут нам?
– Не знаю. Стараюсь вообще об этом не думать, – соврал я.
На самом же деле я думал о том, что если мы проиграем, мне, вероятно, придется продавать квартиру. До сих пор я легкомысленно полагал, будто рискую я один, но оказалось, что я поставил под удар всю свою семью. А ведь дело может дойти и до тюрьмы…
Олег от нечего делать снова взялся листать «Таможенный кодекс».
– Слушайте! – оживился он. – «Таможенные органы Российской Федерации являются органами дознания по делам о контрабанде, производят неотложные следственные действия по установлению и закреплению следов преступления». То есть, они действуют по правилам, Аркадий Петрович и его зам.
Мы молчали. Олег снова полистал:
– Вот: «Не несет ответственности физическое лицо, которое во время совершения нарушения таможенных правил…» совершение нарушения – ну и язык!.. «находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать своих действий вследствие временного расстройства психики, слабоумия или иного психического расстройства». Как раз для Голощупова! Он вполне сойдет за невменяемого. Или слабоумного. А значит, за свои показания он не отвечает! – со смехом заключил Олег.
«Он еще может шутить…» – подумал я.
– А вот дальше, – продолжал друг. – «Обстоятельства, смягчающие ответственность». Вот: «…совершение преступления вследствие тяжелых личных или семейных обстоятельств». Это, Вадим, для тебя подходит. Или: «совершение правонарушения беременной женщиной». Нет, это для нас не подходит.
«Грамотный и вдумчивый читатель, безусловно, оценит блестящий по мастерству и бесстрашный по психологическому анализу рассказ „Танечка“, написанный в самых лучших традициях русского реализма. Этот рассказ невольно напоминает страшный и печальный рассказ замечательного русского писателя Виктора Астафьева „Любочка“. Но не сюжетом… Разумеется, в обоих рассказах заметно сходство: в том и другом случае – изнасилование героини. Но какая разница в развитии фабулы! И ежели в рассказе В. Астафьева работает динамика, „экшен“, результат, то рассказ А.
Проводив жену в командировку, Жорж готов к «самым несусветным оргиям» и с этой целью приводит домой двух абсолютно раскрепощенных девиц. И они устраивают ему такую оргию!..Эту озорную историю невозможно читать и слушать без смеха, но при этом она еще и насквозь эротична!Книга адресована искушенному читателю, ценителю тонкой, психологической эротики.
Классический, казалось бы, вариант: жена уехала в отпуск, а затосковавший без женщин муж пригласил в гости подрабатывающую проституцией студентку. Однако просто секса Артёму мало, и он убеждает смуглую красотку «сыграть в любовь», притвориться, будто они не случайные партнеры на час, а настоящие любовники – пылкие и романтичные. «Сделай милость… скажи, что любишь меня, – просит он. – Скажи: Артёмчик, люблю тебя». А вот сможет ли он упросить жену сказать ему эти же слова?…Книга адресована искушенному читателю, ценителю тонкой, психологической эротики.
Сборник повестей и рассказов питерского писателя Андрея Неклюдова «Звезда по имени Алголь» — это истории о первой любви, взрослении, взаимоотношениях подростков друг с другом и миром взрослых, написанные со знанием жизни, с юмором и большим уважением автора к своим героям.
Что бывает, если человек после долгих лет встречает свою первую любовь, которую когда-то обожествлял, но которая теперь вызывает вполне земные желания? И к чему приведут их странные эротические игры, в которых тайно, оказывается, участвует еще и третье лицо?Книга адресована искушенному читателю, ценителю тонкой, психологической эротики.
В этой повести петербургского писателя Андрея Неклюдова с предельной откровенностью описываются интимные стороны человеческой жизни, эротические сновидения, фантазии, переплетающиеся с явью. Автором выведен образ современного Дон-Жуана, одержимого не столько коллекционированием любовных связей, сколько страстным (и в конце концов губительным для него) стремлением отыскать в женщине самую сокровенную, самую пронзительную струну ее загадочного естества, стремлением найти предел наслаждения. В повести имеется все, чтобы взбудоражить, увлечь, а возможно, и возмутить читателя. «Андрей Неклюдов пишет предельно откровенно, без малейшего стеснения, обнажая и с научной дотошностью препарируя самые сокровенные, порою стыдные пружины наших желаний.
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…