Я - [5]

Я уже перестал удивляться всему. Нет, я не привык и не приспособился, просто все еще не до конца верю в происходящее. Именно поэтому меня ничего уже так не удивляет, как должно было бы. А может это и есть человеческая приспособляемость? Может пока наш тупое, неповоротливое, слишком уж рациональное и быстро привыкающее к однообразию сознание не может понять что происходит, не хочет мириться с тем, что оно никак не может объяснить происходящее и спрогнозировать дальнейшие события, наше подсознание берет заботу о теле, и быть может даже психике на себя. Ведь если на меня что–то падает, я сначала отскочу или увернусь, а уж потом подумаю что это и откуда взялось, и как надо было поступить. И я не припомню случая, чтоб я подумал, что поступил неправильно, неправильно увернулся и прочее. Хотя я ничего не помню. Но почему–то уверен, что прав. И я до сих пор жив. Допустим, жив. Многие тысячи лет ушло у человечества, что бы воспитать правильное подсознание. Путем многих миллионов смертей. Ошибавшийся обычно умирал, у того же кто не допускал ошибок было больше шансов выжить. И они выживали, и их потомство продолжало совершенствовать уже свое подсознание. Быть может это какой–то скрытый алгоритм действий, который передается по наследству? Но я увлекся и отошел от темы.

Я стал более внимательно смотреть по сторонам, местность вокруг изменилась, я так задумался, что не заметил этого раньше. Но в то же время, в целом, обстановка не поменялась, лишь много реже мне стали попадаться другие люди. Или я убегаю от массового скопления народа, или люди понемногу заканчиваются… еще бы, столько смертей, рано или поздно никого не останется. Хотя, быть может, выживет горстка людей. А в остальном — та же пустыня. Да, да! Именно пустыня! Вот что меня тревожило и удивляло с самого начала, это крутилось у меня в голове, я чувствовал, понимал, но не мог сформулировать. Окружающий меня пейзаж напоминал пустыню. Не из–за песка, ящерок или другой ерунды, а именно из–за того что было ПУСТО. Только обломки кирпича, стен, скелеты и ВСЕ. Ни предметов, ни каких–либо результатов жизнедеятельности человека, за исключением стен и кирпича, вообще никаких следов человека, кроме скелетов. Конечно, большая часть всего могла быть уничтожена, но что–то бы осталось, должно было остаться, но я ничего подобного не видел на протяжении всей своей новой «жизни». И, думаю, вряд ли увижу. Скудность окружающего пейзажа говорит в пользу того что все это может оказаться всего лишь моими фантазиями или галлюцинациями. Уж слишком искусственно все было.

Итак, я бежал. Бежал и думал. Бежал от тех развалин, от этого мира, от этой реальности, от своих мыслей, от себя…

Глава 5. Мертвый город

Но бежать можно и стоя на месте. Вообще движение это и есть жизнь. И мыслей о том, что бы умереть у меня не возникало, не смотря на то, что окружающая реальность мне совсем не нравится, я не представляю как здесь можно жить, что мне вообще тут делать? Но что меня поддерживает? Надежда? Надежда на что??? Я ведь даже не представляю, на что мне надеяться… Сила духа? Сила воли? Дух мой в смятении, а сила воли не знает, куда применить свою силу и за что цепляться. Меня поддерживает жизнь. Жажда жизни. Сила жизни. Без нее любой живой организм не был бы живым. А потеряв ее, тут же умер бы. Может быть, именно поэтому я не превратился? А другие люди? Они либо потеряли силу жизни, либо они всего лишь декорации. Такие же декорации, как и кирпичные стены этого Мертвого города… да, точно, Мертвый город. Это название очень подходит данному месту. Этот город был мертвым, еще, когда я очнулся, и вокруг было много народу… Стоп! Где все люди? Я только сейчас заметил что вокруг меня, насколько я мог видеть, больше никто не бегал. Я остановился и прислушался. Тишина. Не было больше слышно криков. Вообще никаких звуков. Это открытие напугало меня. Чувства пустоты и одиночества поползли по моему телу. Теперь, когда вокруг не было ни души, я отчетливо понял, как сильно я нуждаюсь в компании. Не было никого, с кем я мог бы поделиться случившимся, с кем обсудить ситуацию, никого, кто мог бы меня поддержать или кого мог бы поддержать я. Только отчаяние. Смятение. Все вдруг потеряло всякий смысл. Исчезла сама цель. Ради чего мне теперь жить? И есть ли вообще смысл жить одному? Конечно, бывали случаи, что человек подолгу находился в одиночестве, я читал об этом или где–то слышал. Но они знали, что люди рядом, надеялись, что их найдут, каждый день ждали и надеялись. Не все конечно выдерживали. А мне на что надеяться, кого ждать? Теперь весь мир превратился для меня в одну точку, и этой точкой был я. Как будто вокруг ничего не существовало. Ибо теперь мне не было дело до того, что находится вокруг меня. Ну почему я не сдох в этом убогом местечке?! Почему еще жив?! Я уже не боялся умереть, скорее был бы этому рад. И тишина была мне ответом. Абсолютная, пугающая, будто уши заложило. Я даже не слышал своего дыхания или сердцебиения. Я подобрал лежащий рядом небольшой обломок кирпича и запустил им в ближайшую стену. Глухой звук удара кирпича о кирпич разбил окружающее безмолвие, и мне стало легче. Надо взять себя в руки. Не первый раз я испытываю чувство одиночества, оно же сопровождает людей всю жизнь. Всегда бывают моменты, когда рядом никого нет. Или когда рядом полно народу, а ты все равно одинок. Это хуже всего. Наверное, лучше быть одному, чем рядом с кем попало. И находясь при смерти, или в болезни, в бреду, человек неизбежно одинок. Он отрешается от реального мира, застревая где–то наедине с собой. Это может длиться мгновение или минуты, часы, годы. Хотя, в таком состоянии время ощущается по–другому. И это заставляет одинаково бояться одиночества как тех, кто теряет связь с миром ненадолго, так и тех кто «отлучается» на длительное время. Быть может одиночество наше естественное состояние, и мы рождаемся для того чтоб вдоволь пообщаться друг с другом? Причем «пообщаться» не столько словами, скорее это некий комплекс различных видов и способов взаимодействия между людьми. А может и не только людьми, а вообще всем живым…