Я. Истории из моей жизни - [106]
— Как поживаете…
Пустота. Тоскливо до смерти. Грустно. Расплата за то, что прожила жизнь, сидя на чужих коленях.
Что ж, так было. И ничего не изменить. Спенс умер. А теперь и Луиза ушла из жизни. Я уверена, что все и для нее было безумно тягостно. Путешествовать по дороге, которой на самом деле не существует.
Утро похорон. Вообще-то последняя ночь в… как это у них там называется, когда тело лежит в похоронном бюро. Я спустилась вниз после того, как все вы ушли. Вошла внутрь.
— Простите, мисс Хепберн, саркофаг закрыт. Миссис Кэррол Трейси велела мне закрыть его. Я… Мне…
— Нет-нет — пусть… В сущности, это не важно… Я хотела… несколько небольших пожеланий, но это не важно. Ничего, пусть. Я просто постою с минуту.
Мне хотелось тогда еще раз посмотреть на его лицо. Но какая разница — вчера — сегодня — завтра… Он ушел, Папа ушел, Мама ушла. Их история окончена. А я все еще здесь, но мыслями своими в значительной мере живу с ними. Они — это я. Везучая я, правда? Гуляю по жизни за всех троих. Грустно, что саркофаг закрыт. Интересно, обнаружили ли они мой маленький рисунок с цветами, который я положила ему в ногах? Вряд ли. Да и не важны они — вещи. Никогда не цепляйся за вещи. Так говорили Папа и Мама. Вещи — пустое. Это действительно так, а ему теперь ничто не может навредить.
На следующий день — отпевание в католической церкви Голливуда, на бульваре Санта-Моника. Мы с Филлис, конечно, не можем присутствовать при этом — не хочется выглядеть белыми воронами.
Представив, каким будет последний путь Спенса по городу, я сказала Филлис:
— Поедем в похоронное бюро «Каннингэм энд Уолш», попрощаемся со стариной.
Мы поехали. Заглянули внутрь. Ни единой души — только гроб. Тогда мы отправились к подъездной аллее.
— Кто-нибудь будет?
— Нет.
— Можно, мы поможем?
— Ради Бога!
И мы помогли погрузить Спенса на уготованное ему место в катафалке. Закрыли дверцу. Они тронулись, а мы поехали вслед за ними. Его кортеж. Сначала до Даун-Мерлоуз, потом налево на Вермонт; наконец вдали показалась церковь. Они продолжили свой путь к церкви, а мы остановились. Прощай, друг… Здесь мы с тобой расстаемся…
Мы развернулись и поехали домой.
Дорогой мой Спенс
Кто бы подумал, что я буду писать тебе письмо. Ты умер 10 июня 1967 года. Боже мой, Спенс, прошло двадцать четыре года. Это долгий срок. Счастлив ли ты наконец? Все это долгое время, что ты провел на покое? Воздано ли тебе сполна за все твои душевные терзания в жизни? Знаешь, я никогда не верила, когда ты говорил, что не можешь заснуть. Я думала: ну давай же, засыпай — ведь сон спасал тебя от смерти. Ты был такой взвинченный. А помнишь ту ночь, когда ты был так встревожен? И я сказала — ладно, иди в дом, ложись спать. А я лягу на пол и поговорю с тобой, чтобы ты заснул. Я просто буду говорить, а когда тебе надоест меня слушать, то ты заснешь незаметно для себя.
Ну вот, я пошла в дом, взяла старую подушку и собаку Лобо. Легла на пол, смотрела на тебя и гладила старину Лобо. Я говорила о тебе и фильме, который мы только что закончили, — «Угадай, кто придет к обеду»; о моей студии и о твоем новом твидовом пальто; о саде и разных милых, успокаивающих вещах — о кулинарии и скучных сплетнях. Но ты не переставал метаться: направо, налево, поправлял подушки, дергал то и дело простыни… Без конца, без конца, без конца. Наконец — воистину наконец, а не просто — ты успокоился, затих. Я подождала некоторое время, а потом вышла из комнаты.
Ты говорил мне правду, так ведь? Ты действительно не мог спать.
А я все удивлялась тогда — почему? Я все еще мучаюсь этим вопросом. Ты принимал таблетки. Сильнодействующие. Ответь, ведь иначе ты вообще бы не спал. Жить тебе было нелегко, верно?
Чем нравилось тебе заниматься? Ты любил ходить в море, особенно в штормовую погоду. Ты любил поло. Но потом в авиакатастрофе погиб Уилл Роджерс. И с тех пор никогда ты уже не играл в поло — никогда. Теннис, гольф… Нет, это было не по-настоящему. Ты забивал несколько мячей. Играл честно. Не думаю, чтобы ты когда-либо «свенговал» в гольф-клубе. «Свенговать» — считается ли это словом? Плавание? Да, ты не любил холодную воду. А прогулки пешком? Нет, это тебя не устраивало. Это такой род развлечений, при котором ты одновременно мог размышлять — о том о сем… О чем, Спенс? О чем же? О чем-то важном, вроде глухоты Джонни, или о своей причастности к католической вере, о своей неправедности как католика? Никакого внутреннего покоя, никакого. Помню, как отец Киклик укорял тебя за то, что ты сосредоточен на всем дурном, что ты не хочешь сосредоточиться хоть на чем-нибудь хорошем, как того требует твоя религия. Наверное, предметом твоего внимания было нечто очень важное, нечто такое, что неотступно тебя преследовало.
И неоспоримый факт. Ты был воистину великим актером. Я говорю так, поскольку верю в это, а еще потому, что слышала это от многих людей, работавших с нами. От Оливье, от Ли Страсберга, от Дэвида Лина. Ты умел делать свое дело. Причем умел делать так поразительно просто, так непосредственно — ты просто умел делать это. Ты не мог вжиться в свою собственную жизнь, зато ты умел жить жизнью любого другого человека. Ты был убийцей, священником, рыбаком, спортивным корреспондентом, судьей, газетчиком… Ты подавал им пример.
В созвездии британских книготорговцев – не только торгующих книгами, но и пишущих, от шотландца Шона Байтелла с его знаменитым The Bookshop до потомственного книготорговца Сэмюэла Джонсона, рассказавшего историю старейшей лондонской сети Foyles – загорается еще одна звезда: Мартин Лейтем, управляющий магазином сети книжного гиганта Waterstones в Кентербери, посвятивший любимому делу более 35 лет. Его рассказ – это сплав истории книжной культуры и мемуаров книготорговца. Историк по образованию, он пишет как об эмоциональном и психологическом опыте читателей, посетителей библиотек и покупателей в книжных магазинах, так и о краеугольных камнях взаимодействия людей с книгами в разные эпохи (от времен Гутенберга до нашей цифровой эпохи) и на фоне разных исторических событий, включая Реформацию, революцию во Франции и Вторую мировую войну.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.
Имя Сергея Юрского прочно вошло в историю русской культуры XX века. Актер мирового уровня, самобытный режиссер, неподражаемый декламатор, талантливый писатель, он одним из немногих сумел запечатлеть свою эпоху в емком, энергичном повествовании. Книга «Игра в жизнь» – это не мемуары известного артиста. Это рассказ о XX веке и собственной судьбе, о семье и искусстве, разочаровании и надежде, границах между государствами и людьми, славе и бескорыстии. В этой документальной повести действуют многие известные персонажи, среди которых Г. Товстоногов, Ф. Раневская, О. Басилашвили, Е. Копелян, М. Данилов, А. Солженицын, а также разворачиваются исторические события, очевидцем которых был сам автор.
Книга воспоминаний великой певицы — яркий и эмоциональный рассказ о том, как ленинградская девочка, едва не погибшая от голода в блокаду, стала примадонной Большого театра; о встречах с Д. Д. Шостаковичем и Б. Бриттеном, Б. А. Покровским и А. Ш. Мелик-Пашаевым, С. Я. Лемешевым и И. С. Козловским, А. И. Солженицыным и А. Д. Сахаровым, Н. А. Булганиным и Е. А. Фурцевой; о триумфах и закулисных интригах; о высоком искусстве и жизненном предательстве. «Эту книга я должна была написать, — говорит певица. — В ней было мое спасение.
Книгу мемуаров «Эпилог» В.А. Каверин писал, не надеясь на ее публикацию. Как замечал автор, это «не просто воспоминания — это глубоко личная книга о теневой стороне нашей литературы», «о деформации таланта», о компромиссе с властью и о стремлении этому компромиссу противостоять. Воспоминания отмечены предельной откровенностью, глубиной самоанализа, тонким психологизмом.
Агата Кристи — непревзойденный мастер детективного жанра, \"королева детектива\". Мы почти совсем ничего не знаем об этой женщине, о ее личной жизни, любви, страданиях, мечтах. Как удалось скромной англичанке, не связанной ни криминалом, ни с полицией, стать автором десятков произведений, в которых описаны самые изощренные преступления и не менее изощренные методы сыска? Откуда брались сюжеты ее повестей, пьес и рассказов, каждый из которых — шедевр детективного жанра? Эти загадки раскрываются в \"Автобиографии\" Агаты Кристи.