Я искал не птицу киви - [9]

Одну из таких скважин сделают специально для нас, вторую — для норвежцев. И новое «поколение» приборов, которое за эти полгода мы изготовили, без помех будет опущено в скважину и вморожено у нижней поверхности ледника. Это позволит Виктору начать первые измерения. А в это время Юра Райковский уже будет монтировать свой бур.

Мы надеялись, что наш хрупкий снаряд, пройдя 420 метров толщи, принесёт на поверхность драгоценные столбики льда, которые с нетерпением ждут, в Ленинграде и в Москве, в Нью-Йорке и в штате Небраска. Уже разрабатывались планы, как доставить керн через экватор не растаявшим.

И конечно, мы мечтали о том дне, когда перевернём последний цилиндрик керна и посмотрим и потрогаем его донышко — нижнюю поверхность ледника. Ведь до сих пор никто не знал, какая же она, эта поверхность, — гладкая, зеркальная или же мохнатая, рыхлая, покрытая толстым слоем ветвистых ледяных игл,

Об этом думали не только мы. Наши коллеги — американец Стэнли Джекобс и аргентинец Питер Брушхаузен — год назад пытались сфотографировать нижнюю поверхность ледника, и я надеялся, что теперь они уже построили что-то вроде маленькой подводной лодки для фотокамеры. О подобной лодке они рассуждали много. Предполагали, что она отплывёт на несколько метров от скважины и установленная на ней объективом вверх камера сфотографирует нижнюю поверхность.

И как только кто-то из нас первым сфотографирует, увидит или потрогает это недосягаемое дно и скажет: «Дно гладкое», всем станет ясно, что, конечно, так оно и должно быть, ведь это следует и из теории. Но я-то знал и то, что, если дно окажется рыхлым, это тоже будет следовать из теории.

Так ведь и было, когда у дна моря была найдена жизнь, обнаружена тёплая вода. После минутного ликования кто-то обронил: «Ну и что? Так и должно было быть». Хотя мы-то знали, что, если бы там ничего не нашли, реакция была бы точно такой же: «Так и должно было быть»… И испытать эти минуты — счастье, ради этого одного стоило ехать так далеко.

Так думали мы, заколачивая ящики. И вот в ноябре 1978 года наша группа — теперь уже тройка — снова улетала на Юг. Наш путь пролегал по маршруту Москва — Дели — Сингапур — Сидней и уже оттуда — в знакомые Крайстчерч и Мак-Мёрдо.

Снова на «Джей-Найн»

Засыпанный снегом, холодный лагерь «Джей-Найн» преподнёс нам на этот раз сюрприз: какие-то девицы с развевающимися волосами носились на снежных скутерах. Они подхватили наши вещмешки и умчались к постаревшим за год, полузанесенным зимними штормами домикам.

Общий вид лагеря разительно изменился. За сугробами нам открылось покрытое серебристой тканью большое строение, над которым возвышалась чёрная толстая труба, заканчивающаяся конусом. Это была труба огромного парового котла, который Джим Браунинг притащил сюда, почти на Южный полюс, чтобы кипятить воду для бурения… А рядом с этой серебристой палаткой, увенчанной такой фабричной трубой, на фоне неба чётко рисовались силуэты двух пальм и тут же, мы глазам своим не поверили, — плавательный бассейн с голубым дном, полный горячей воды. Зимний курорт, и только. Пальмы были сделаны из толстой фанеры — списанной, негодной фанеры, как всегда подчёркивал Джон, когда показывал это чудо приезжим гостям.

Оказалось, Джим Браунинг привёз пластиковый бассейн, чтобы у него всегда была в запасе горячая вода для бурения. Конечно, работать стало легче и приятнее. Не надо уже было тянуть развёрнутые «вдоль Антарктиды» шланги. По «вечерам» ребята, свободные от вахт, могли забраться в бассейн и посидеть там час-другой. Это не возбранялось. Вода была такая горячая, что, бывало, подбрасывали в бассейн сугробы снега.

Мы снова заняли свой прежний стол. Нам по наследству досталась прекрасная прозрачная большая палатка, в которой год назад располагались наши коллеги по бурению. Началась лихорадочная гонка: мы готовились к спуску «зонтика», ведь казалось, вот-вот уже горячая вода пробурит ледник насквозь. Но день и ночь клубились из фабричной трубы пар и дым, надсадно гремели помпы лебёдок, работали насосы — пробурить ледник насквозь не удавалось. И вот однажды ночью Джим вошёл в кают-компанию радостный и сказал:

— Уже пробурили четыреста метров с лишним, осталось работы на час-другой…

Велико было желание не ложиться спать, хотелось посмотреть, как будет пробурён ледник до конца. Но опыт бессонных недель прошлого года говорил: «Нет, наш долг не ждать, а быть готовыми встать ровно в шесть утра и работать весь день…»

Спал я плохо. Среди ночи яростнее заревели моторы буровой установки. Что-то у них там не ладилось. Надо бы встать и идти на помощь. Но сил не было… Под утро ввалился усталый буровик и еле слышным голосом сообщил, что водяные шланги, вместо того чтобы идти вниз, перехлестнулись на большой глубине. Сейчас их с трудом и риском поднимают. Этика «Джей-Найн» гласила: если тебе сказали, что произошло «ЧП», надо идти помогать. Сон как рукой сняло. В пять утра мы трое уже сидели в кают-компании, где молчаливый буровой экипаж доедал свой запоздалый ужин. Оказалось, на этот раз они с подъёмом шлангов справились сами.

Так, со скрипом, шли дела и в этот сезон. Вот выдержки из моего дневника: