Я иду по ковру - [2]
Опускаю глаза — ноги по колено покрыты древесной корой, сквозь которую пробиваются веточки, уже покрывающиеся зелеными листиками. Ступени зарастают густым мхом. Обнаглевшие птички на левом плече вьют гнездо, натаскав невесть откуда сухие веточки.
Воздух свежеет с каждой минутой, горьковатый запах ласкает ноздри, и я понимаю, что этот аромат — мой. Лучи солнца нежат меня, но я знаю, что скоро пойдет дождь, готовлюсь к нему, разворачивая ветви так, чтобы набрать как можно больше влаги. Дождь у нас — редкость. Я предвкушаю удовольствие от тугих струй, что упруго бьют по листьям, веселым ручейком стекают по стволу вниз…
Я не хочу быть деревом! Я еще человек! Я иду, пока вру, ты идешь, пока врешь…
С тугим звоном лопается струна — дзынннь.
Лестничный пролет обрывается, я лечу в широко распахнутую пасть, обрамленную бесчисленными рядами зубов. Упругий язык, прищелкнув, отправляет меня в пищевод, по которому я скольжу, захлебываясь едкой жидкостью. Хорошо, что не попался на зубок, тогда бы мне точно была крышка. С бешеной скоростью проносясь по бесконечным извивам кишечника, пытаюсь понять кто я. Не успеваю, потому что с оглушительным звуком вылетаю на волю. У неведомой мне зверюшки — явное расстройство пищеварения.
Правильно, я же дерево, а оно не переваривается!
Поднявшись на четыре лапы, брезгливо обнюхиваю себя, долго катаюсь по траве, сбивая чужой запах. Мягкими прыжками несусь прочь, тугие мышцы перекатываются под перепачканной слизью шкурой, скорее, скорее…
Припав к воде, зорко глядя по сторонам, жадно пью, быстро работая языком. Плюхаюсь в воду, поднимая тучу брызг, противно, но надо! Слыша призыв самки, спешно выбираюсь на мелководье, откликаюсь…
Голод терзает меня, пища слишком шустрая, а я устал от любовных игр. Распластываюсь на земле, не дышу, ожидая, пока жертва сама подойдет поближе.
Глупая птица, а какая большая и вкусная! Захлебываясь дымящейся кровью, спешу набить брюхо, пока не появились Другие, жадные до чужой добычи. Насытившись, забиваюсь в нору под раскидистым деревом, засыпаю, чутко прислушиваясь к звукам огромного леса. Жизнь прекрасна!
Но я не хочу быть зверем! Я же человек! Я иду, пока вру, ты идешь, пока врешь…
Низкий гул барабанов сотрясает землю. Я не слышу его, я чувствую вибрацию. Время пришло!
Податливые кольца длинного тела с легким шуршанием разворачиваются, готовясь толкнуть меня вперед. Я тороплюсь окунуться в озеро кипящей нефти, вылетаю из норы и пламенеющим факелом возношусь над толпой. Мой народ любит меня, ибо только я дарю свет этому мрачному миру вечной ночи. Расправив перепончатые крылья, делаю всего один круг над жалкими лачугами. Этого достаточно!
Опускаюсь на плоскую вершину громадной пирамиды, чтобы замереть на несколько томительных месяцев, пока неимоверный жар не превратит мою плоть в пепел. А потом долгие месяцы забвения, пока растет новое тело и опять пламенеющий полет. И снова, и снова, и снова…
Я не хочу быть живой звездой! Я же человек! Я иду, пока вру, ты идешь…
Нестерпимый скрежет растревожил маленький мирок. Аморфная масса сдвинулась с места, хаотично перемещаясь в замкнутом пространстве. Микроскопические крупицы разума, рассеянные в ней, потянулись друг к другу, создавая упорядоченную структуру. Осознавший себя, я недовольно заворчал. Суетный мир опять врывался в мой безмятежный покой.
Разъяренным дымящимся облаком я вырвался под палящие лучи полуденного солнца и смиренно пророкотал: — "Слушаю и повинуюсь…". Далеко внизу, уткнувшись лицом в пыльную землю и прикрывая голову руками, скорчился человек, одетый в ветхий бурнус. Я захохотал, ощущая свое могущество, и залился слезами, зная, что не могу им воспользоваться. Я — презренный раб этого ничтожества…
Открыв глаза, я обнаружил себя в мягком кресле под раскидистым фикусом. Надо мной участливо склонился давешний человечек, с которым я уже имел счастье общаться ранее. Только на сей раз он вырядился в тогу римского патриция и лавровый венок, отчего вокруг ощутимо пахло свежесваренным супом.
— Ну, как? — подмигнув, поинтересовался он, плюхнувшись в кресло напротив. — Как тебе?
— Это гипноз? — не имея сил подняться и вцепиться в горло моему визави, еле слышно прошептал я.
Человечек отрицательно покачал головой, усмехаясь.
— Глюки?
— Реальность, правдивый ты мой, реальность. — И резко придвинувшись ко мне вместе с креслом, принялся жарко меня уговаривать: — Что ты уперся? Человееек, человееек… Ты мог остаться в любом из миров, если б захотел, в любом образе! Неужели ничего не приглянулось?
— Знаю, ты — дьявол! Почем души в наше время? — закричал я, гордо выпрямившись.
— Ой, дурак! — человечек долго смеялся, хлопая себя по жирным ляжкам, тряся пивным животом. — Зачем мне твоя пропащая душонка? Такому, как ты, и в аду будет слишком комфортно!
— Почему это?
— Ты настолько стремился к легкости бытия, что научился изменять мир вокруг себя с помощью лжи. В этом я уже убедился, — он брезгливо поморщился и процитировал: — Я иду, пока вру, ты идешь, пока врешь, он идет, ну, и так далее… Ты неуязвим. И опасен для окружающих.
— И что теперь? — до меня дошла суть сказанного и я, вконец осмелев, принялся разглядывать собеседника. А что, мне с моими возможностями сам черт не брат! Врать я всегда умел… И мне это нравилось!
В гостях хорошо, а дома лучше… Но насколько лучше дома Антон не успел понять, потому что появился неугомонный Баюн и уговорил парня отправиться с ним обратно, потому что выбраться Хранительнице из беды только он помочь может… Думал парень, что справится, однако все оказалось намного сложнее, чем казалось, потому что на его пути встала Хозяйка Смерти Морена… И чтобы преодолеть напасть, пришлось меняться не только Антону, но и Людмиле…
Чудеса случаются независимо от того, верите вы в них или нет, на то они и чудеса.
Кто знает, сколько загадок скрывают подводные глубины. Я предлагаю разгадку одной из них — тайны смертей любителей подводного плавания.
В лесной сторожке молодой человек дважды увидел один и тот же сон о событиях времен войны, которые на самом деле происходили тогда на этом месте. Тогда он выдвинул гипотезу: природа записывает и хранит все события. В местах пересечения временных потоков наблюдатель может увидеть события из другого временного потока. Если найти механизм воспроизведения, станет действовать закон обратимости.
Сигом прилетел исследовать планету, очень похожую на Землю. Здесь есть море и берег, солнце и небо. Надо было работать, действовать, но сигом только сидел на берегу, смотрел на море и размышлял. Такое с ним случилось впервые.
Несколько лет назад Владимир Левицкий сильно пострадал при пожаре. Он получил ожоги и переломы, а кроме того, ему раздробило рёбра, и врачам пришлось удалить у него правое лёгкое и часть левого. Теперь же он — неоднократный чемпион Европы по лёгкой атлетике и представляет СССР на международных соревнованиях. Возможно ли это?
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
Об озере Желтых Чудовищ ходят разные страшные легенды — будто духи, или какие-то чудища, стерегут озеро от посторонних и убивают всякого, кто посмеет к нему приблизиться. Но группа исследователей из университета не испугалась и решила раскрыть древнюю тайну. А проводник Курсандык взялся провести их к озеру.