Я и Софи Лорен - [4]

И тут я к ней проникся… Ну не знаю, что ли, состраданием. Ах, эта негритянка африканская! Здесь она одна, в чужой стране…

А в руках моих большой букет мимозы, ну огромный. Когда я нес, меня все останавливали:

– Ой, какой красивый, где вы брали?

– Где я брал! – я отвечал загадочно. И настроение заметно улучшалось…

И вот букет везу к себе домой. То-то же обрадуется мама!

Но негритянка вносит коррективы. Человек активного сочувствия, дай я ей дам хоть маленькую веточку, хоть что. От мамы не убудет, это точно, а негритянка уже будет не одна. А с веточкой мимозы в этот день. Все же женщина, хотя и угнетенная…

Мне остается остановок где-то пять. Ну, думаю, вручу я ей в конце. Вручу – и деликатно улетучусь. Она мне не успеет и «спасибо» и, скорей, меня не разглядит. Пацан-пацан, а понимал уже тогда: благотворительность – должна быть анонимной!

В общем, трепещу я, как впервые: до нее – у меня же негритянок вроде не было. А эта Африка сидит себе с губами и о моих терзаньях ни бум-бум. Я еду и терзаюсь, что, а вдруг… Эту ветку не смогу я обломать, или дверь передняя заклинит, или что. И пока я думал, что, а вдруг – я как-то незаметно, вдруг, доехал…

Все случилось лучше не придумаешь: обломилось и открылось, дело сделано! Я запомнил эти изумленные глаза!

Правда, мне неловко вспоминать, обломилось больше, чем хотелось. Ну да ладно! Главное, теперь она вдвоем!

Поднимаюсь я по улице, домой. И своим поступком упиваюсь, что вот, у них расизм, апартеид – а тут и я, великий гуманист.

Интуитивно оглянулся – стало дурно! Она! Идет за мною! По пятам! Эти фирменные губы, все такое. И что-то в воздухе мне чертит этой веткой…

Ну, я внешне так спокойно: Слава, так… Я же Слава, кто не уловил… Так, а ну спокойно! Это просто совпадение, не больше: я сошел, она сошла – и движется в таком же направлении.

Оглянулся, а она не отстает. И чертит снова, очень энергично.

Я ускорил – и она ускорила.

Нервы сдали, нервов больше нет! Я свернул, куда не надо, во дворы, – и она за мной, куда не надо, во дворы. Тут я понял, что она за мной!

Я конституции пугливой, впечатлительной, у меня сердце все колотится в груди – и я ударился в паническое бегство!

Озираюсь, значит, на бегу… А она за мной, вы представляете?! И что-то там гортанно выдает, мол, остановись, а не то, мол, сам же виноват. И машет недоделанным букетом, эта Африка, ну, в смысле, угнетенная.

Так, – задыхаясь на бегу, анализирую, – что же сделал я не так, от всей души?! Может, здесь она у нас мимоза, эта ветка, а там ее не принято дарить? Может, жабу им сподручней или что? В Международный женский день. Но не цветочки! Это им смертельная обида! И она за мной метется, значит, чтоб… Обида-то – смертельная.

Или, что по существу еще страшней: видимо, у них такой обычай… Что если там цветочек подарил, то нужно обязательно жениться! Но какое! Она девочка в годах, ей лет под сорок, я же ученик 8-А! Буква «р», с которой не в ладах, круглые очочки, недомерок… В общем, я ее последний шанс, выходит так.

Шансом быть мне не хотелось ни за что! И я драпал, как фашисты под Полтавой, вдоль по лужам, по ручьям и по потокам.

Я лечу, она летит – и все шарахаются. Во-первых, негритянка колоритная, губы шиворот-навыворот, глаза. И, главное ж, зеваки понимают, что у нее букет я просто выдрал, а при ней осталась только веточка. И она, размахивая ею, взывает: люди, мол, смотрите, как же так?!

А те же и глазеют с упоением, бесплатный цирк случается нечасто.

Со стороны, конечно, им видней, что я грабитель, в честь 8 Марта. Да, я умею вляпаться в позор!..

Я от нее бежал как сумасшедший. Петлял дворами. Чуть под машину дважды не попал. И она за мной – преследует, и это, и бежит. Думаю: догонит. А догонит ведь!..

Все, я спекся! Вроде настигает. Как настигает нас чума или холера…

Припав к стене, я быстро сполз на корточки, тут же голову прикрыв одной рукой. Для подстраховки. Чтоб, если будет бить… А эта будет! Я почему-то в ней не сомневался… Главное, чтоб не по голове. Другой рукой – мимозу приобняв. Чтоб для мамы, в честь 8 Марта. Но, конечно, если доживу…

И точно, бьет! Она как шандарахнет по плечу… Уже потом я с синяком боролся где-то с месяц, и пока сам он не сошел – не выводился он практически ничем. Она лупит по плечу своей ручищей:

– Ты забил!

Отчаянно мотая головой, я – нет, я – никого не забивал!

Она гортанно:

– Не-ет, забил, забил!

И вот тут она – следите за рукой! – куда-то лезет, внутрь себя самой, и, как Игорь Кио, извлекает… Мама, а ведь точно я забил! На сиденье того самого «Икаруса» эту книжку я действительно забыл. Томик «Мертвых душ», писатель Гоголь. А я и сам как помертвевшая душа, тут мы совпали.

Пока, весь трепеща, я ей вручал – оно и выпало. А я и не заметил, впопыхах. Я ведь думал только о мимозе. Чтоб только Африку поднять с колен! Но пасаран!..

И вот она за мной летела. Чтоб вернуть. Этой веткой что есть силы тормозя. Все три квартала. Даже все четыре! Хорошо хоть вовремя догнала…

Тяну я к Гоголю трясущуюся руку, а там грязюка, мутные ручьи, в общем, все довольно непролазно. И вот тут… Опять следите за рукой! Мой букет внезапно хлоп! – и вниз лицом. Короче, мне уже везло по всем фронтам…