Я хочу твою шкуру, дракон! или Заберите свой дар! - [72]

Он указал мне на темные чешуйки на своей маске вокруг глаз.

— Второй цвет — цвет золота. Рисунки из золотой чешуи украшают морду моего дракона, крылья и хвост. Этот цвет имеют только драконы правящей династии. Это цвет избранности, благодати богини и дарованной правителям мудрости. Золотые чешуйки — застывшие капли лучей дневного светила. Дракон должен править так, чтобы он мог смотреть в глаза своим соплеменникам при ярком полуденном свете.

Я посмотрела на несколько поблескивавших золотых чешуек, затесавшихся среди черных.

— Третий цвет — алый. Он у моего дракона присутствует на брюхе и лапах. Этим цветом награждаются драконы с самым сильным огнем. Каждый дракон рождается с пламенем внутри. Даже если забрать драконью магию, как было у меня, драконье пламя останется, мы с ним родились. Но драконья магия делает это пламя сильнее. Сила магии у каждого индивидуальна. Она же дает и крылья, и возможность обращаться в дракона. Самое жестокое наказание для дракона — лишить его драконьей магии. Это хуже смерти.

Ашшур замолчал, предаваясь тяжелым воспоминаниям. А я разглядывала его малиновые (то есть алые) и черные (антрацитовые, как уверяет дракон) пряди из жгутов, что у драконов вместо волос. Они смешивались и сверху были еще словно присыпаны золотой пыльцой. Выглядело интересно и необычно.

— За что вас так? — поинтересовалась я, разглядывая выглядывающий в вырезе рубахи и из рукавов затейливый рисунок татуировок, которые, похоже, шли по всему телу дракона, переплетаясь в узоры линий трех цветов — черного, то есть антрацитового, как было важно дракону, золотого и алого. — Если не секрет, конечно, — спохватилась я.

— Нет, не секрет. Но после моего рассказа я все-таки хочу услышать ваш.

Ашшур погасил пушистики, и я вдруг почувствовала какое-то волнение, находясь в сгустившейся темноте близко к дракону, которого так пристально сейчас рассматривала.

— Меня растили так, чтобы я был самостоятельным, уверенным в себе, умеющим принимать независимые решения и думать своей головой. Что потом и сыграло против меня. На меня… э-э… родственники, скажем так, возлагали большие надежды. Все шло по плану и застопорилось, когда встал вопрос о женитьбе. Знаете ли вы, Досифея, что у драконов есть понятие избранной пары? Так вот, когда дракон находит свою избранную, это уже навсегда, навеки. Пока смерть не разлучит. А потом второй из пары доживает свой век в одиночестве. Скажем так, я не был готов к этому. Я был согласен на все остальные пункты того плана, что разработали для меня старейшины, кроме женитьбы. Я не чувствовал еще в себе желания с кем-то разделить свою жизнь. Я был молод, независим. Как сказала про меня одна знакомая дира — а мне летать была еще охота.

Он улыбнулся грустной улыбкой, которая всегда сопровождает дорогие сердцу воспоминания. Вероятно, эта знакомая дира что-то для него значила, кольнула непрошеная и необъяснимая ревность.

— Да и не согласен я был с тем, что решение, кого брать мне в жены, будут принимать высшие силы, а не я сам. Кому с ней жить-то, высшим силам или мне? Ведающие драконы могут определить возможных избранных, если по каким-то причинам они не находят друг друга сами. Например, поиск долго растянулся по времени. Или наоборот, как мне — срочно надо было найти жену. Ведающие узнали, кто моя избранная. И, скажем так, мое видение не совпало с их. Йолошшулла — яркая, красивая драконица из лучшего рода. Любой был бы счастлив, если бы она стала его избранной парой. Но я замечал в ней и то, что мне не нравилось. И мне становилось страшно от мысли, что я или перестану все это видеть в ней из-за слепой любви после ритуала, или буду видеть и подмечать это всю нашу долгую совместную жизнь. И непонятно, что хуже. В общем, я отказался от сделанного за меня выбора. Сказал, что отказываюсь жениться и не позволю за меня решать. Разгорелся страшный скандал. Я вспыльчивый, огненный дракон с бушующим пламенем. Наговорили мы все тогда много всего друг другу. Того, что не должно произноситься вслух. Повелитель осерчал на меня, старейшин я оскорбил… — Дракон понурил голову.

— И вас лишили магии, — закончила я. — Теперь простили?

— Не все, — улыбнулся он. — Всего двое, но их голоса решающие.

Он хмыкнул, подумав о чем-то своем, что его очень развеселило.

— А теперь, милая Досифея, я жду ваш рассказ.

Ну мне жалко, что ли. Рассказала все, без утайки.

Дракон, выслушав, шумно выдохнул, задержав воздух. Эвона как проняло его. Шумно дышит, пытается сдержать эмоции. В глазах пламя опасно вспыхнуло. А чего я такого сказала-то?

— Досифе-эя-а, — простонал жалобно дракон.

Так жалобно, так жалобно, что захотелось утешить. Но вместо этого я проворчала:

— Можно подумать, все такие правильные. И студентами никогда и ничего не совершали.

— Не в этом дело, — вздохнул дракон. — Конечно, каждый имеет право на глупости…

Я обиженно выпятила нижнюю губу и засопела. Дракон, заметив это, смягчился.

— Не сопите обиженно, милая Феечка, но вы сами должны видеть разницу между озорством и опасной глупостью с риском для жизни. Искать встречи с тхэром — это очень опасно! Хорошо, что их здесь всех уничтожили.