Я - хищная. Возвращение к истокам - [72]

Нет, не так. Я вечность не жила.

Разве не обидно, что именно теперь, после такой ночи, придется умереть?

Утро молчало, и я молчала с ним. Солнце ползло вверх по небу, растекаясь огненными потеками по подъездной дорожке, аккуратно подстриженным кустам по обе стороны от нее, блестящим спинам машин. Пространство вокруг дома наполнялось щебетанием птиц, жужжанием насекомых, которые охотились на цветущие в саду абрикосы, шумом кофемашины — кто-то вынес ее на крыльцо и нещадно мучил в течение уже нескольких минут.

Я прикрыла глаза и постаралась представить, что такой будет вся моя жизнь. Застывшая на коре капля древесного сока — густая, терпкая, тягучая. С лениво текущими секундами бытия.

Не будет.

Это я поняла через секунду, когда ощутила на плечах руки Эрика. Они рванули меня с места, и я услышала сдавленную, наполненную страхом фразу:

— Внутрь, живо!

А еще через миг ослепило. Вспышка была яркой, движение — молниеносным, и щеку обожгло прикосновением чего-то горячего, незнакомого, инородного.

Чего-то, что…

Я упала на пол, больно ударившись копчиком о паркет. Меня тут же дернули наверх, заслонили спиной. Руки Эрика застыли перед балконной дверью в защитном пассе.

От него пахло силой. Яростью. Желанием драться. И показалось, он сейчас шагнет от меня к окну, а затем сиганет вниз. Туда, где…

Сгустившаяся тишина оглушила. Перед глазами плясали пестрые мошки, я протерла их и быстро поморгала, стараясь убрать дискомфорт.

А потом кто-то закричал. Громко, визгливо, и крик этот спугнул птиц с крыши нашего балкончика. Сизые голуби царапнули шифер, зашуршали крыльями и взмыли ввысь. Они улетели, а кое-что осталось. Оно — это что-то, яркая, светящаяся плеть — цеплялось, будто червяк, за перила, стараясь перемахнуть через них и вползти внутрь, к нам. Эрик оскалился и метнул чистым кеном. Щупалец вздрогнул, приподнялся, как кобра, готовящаяся к прыжку, а затем соскользнул вниз, во двор.

— Алан! — отреагировала я, и Эрик кивнул.

— Собери детей. Отведи в подвал — там почти нет окон. И Гектора найди. Он мне нужен.

Я кивнула и выбежала из спальни, в коридор. Вокруг меня метались люди. Кто-то кричал, кто-то плакал, кто-то успокаивал остальных. Детей уже подняли, некоторые даже успели одеться — все же к приходу Хаука мы готовились, хотя и не ждали. Смерти никогда не ждешь, даже если знаешь, что она придет скоро. Всегда стараешься оттянуть это мгновение, когда жизнь перестанет быть привычной и превратится в бессмысленные, тщетные попытки выжить.

Лица, жесты, вопросы — все слилось, завертелось калейдоскопом, мысли рассыпались мелким крошевом — не соберешь. Сосредоточенность, выверенные движения, сдавленные ответы. Взгляды, которые не выдерживаешь и потому отводишь глаза. Сизая муть вокруг, и толстые стены дома уже не кажутся такими надежными.

Я знала, что кто-то погиб. Знала, но боялась спросить, потому что пока имена не всплыли в сознании, эти люди еще живы. Пусть только в моем воображении. Не хотелось думать, что это судный день для нас всех.

Я отвела детей в подвал, как велел Эрик, оставила с ними Дашу и Иру. Последнее, что запомнилось мне, когда я поднималась по склизкой лестнице с крутыми ступенями — ручонки Алана, крепко обнимающие Дашу за шею. Это я должна быть с ним. Я… Только меня никогда нет рядом. Я всегда одной ногой в других мирах. Видения, проклятия, личные проблемы. Понимает ли он, что я — его мать?

Горечь застыла на языке противным налетом, но я все же заставила себя отвести взгляд и переступить порог. Потом, если выживу, подумаю обо всем, сейчас нужно сосредоточиться.

Хаук пришел.

Хаук.

Пришел.

Я катала эти два слово на языке, как заплесневевшие орешки. Кисловатые, их хотелось выплюнуть, избавиться даже от мыслей о Первом охотнике, который до сегодняшнего утра был всего лишь мифом. Далеким, ненастоящим, выдуманным персонажем чьей-то злой сказки.

— Переоденься, — бросил мне на бегу Влад и скрылся за поворотом. Все куда-то спешили, готовились. В гостиной муравьиными кучками суетились хищные и ясновидцы. Гектор с Эриком с серьезными лицами смотрели на улицу — туда, где наверняка находился хозяин светящихся щупалец.

— Хаук пришел, — повторила я вслух и, наконец, поверила. А затем добавила тише, чтобы не спугнуть призрак удачи: — Мы справимся.

Второй этаж опустел. Эхо шагов глухим звуком рикошетило от стен, а оттого тишина, притаившаяся у плинтусов, казалась зловещей. Из окна спальни на меня смотрела мрачная весна. Тучи набежали быстро — я даже не заметила, когда — размыли серым восточный персиковый бок неба, нависли переполненным выменем. Ветер стучал по отливу искореженными когтями ветвей старого клена.

Меня потянуло туда. Не думая, что делаю, я подошла, коснулась пальцами шершавой поверхности подоконника и выглянула вниз.

Клянусь, он смотрел прямо на меня! Будто ждал, будто знал, что именно в тот момент я подойду к окну, чтобы на него взглянуть. Лицо Хаука взрезала полуулыбка-полуоскал, отчего уродливый лиловый шрам изогнулся, как змея, готовая к нападению.

Охотник стоял прямо перед домом, грозовое небо вихрями заворачивало тучи у него над головой, а горящий бледно-желтым, ослепительным светом щупальца извивались вокруг поджарого тела. Длинные, гибкие, как лоза, смертоносные, как яд скорпиона, орудия убийства, длиной метров пятнадцать каждое.