Я - хищная. Возвращение к истокам - [51]

И когда я вновь подняла взгляд на Алису, ее злость снова спряталась. Вползла в душу ядовитой змеей и скрутилась там кольцами, ожидая подходящего момента, чтобы ужалить. И она сама сейчас казалась мне змеей.

— Так ты ответишь мне? — настаивал Эрик. На меня не смотрел, все внимание было приковано к Алисе. Но нет, это все-таки моя комната, и я тут хозяйка, значит, и инициативу могу на себя взять легко.

— Алиса заглянула выразить радость по поводу нашего возвращения, — сказала бесстрастно. — Уверена, она молила богов, чтобы все окончилось благополучно.

— Выйди, — велел ей Эрик холодно, и от тона его голоса во мне проснулось злорадство. Нет, не то, чтобы я ее ненавидела… разве что чуть-чуть. Самую малость. И я убедила себя, что имею право.

— Но я… — начала было она, но он перебил:

— Пожалуйста, выйди. Мне нужно поговорить с женой.

Ого! Я не ослышалась? Он назвал меня женой? Наказывать, видать, пришел. Сейчас соберет всех скади и отведет меня в подвал. Там сыро, наверное. Ненавижу сырость! И крыс. Надеюсь, крыс там все же нет.

Истерика подступала незаметно. Сначала начали дрожать колени, затем руки, а потом уже все тело, и я обняла себя за плечи, стараясь не смотреть ни на Эрика, ни на Алису. Она же громко и обиженно выдохнула, размашисто прошагала к двери и с силой захлопнула ее за собой. Разозлилась, видать.

Эрик же остался стоять на месте, прожигая меня взглядом. От таких взглядов мне всегда хотелось спрятаться. Такие взгляды обнажают нутро, проникают в душу, выискивая там маленькие секретики. Они выворачивают наизнанку, препарируют, делая тебя совершенно беззащитной.

— Может, объяснишь, что это только что было? — спросил он строго, и я автоматически прикрыла собой тумбочку. Мало ли что.

Эрик смотрел и ждал ответа. А я… Что мне ему сказать? Ситуация дурацкая, пятна еще на полу… Дрожь. Ее уже почти не получается сдержать, и единственное, что кажется мне логичным и правильным — рассмеяться. Смех вышел нездоровым. Рваным. От него кислило во рту, и болел живот.

— Тебе смешно? — обиженно поинтересовался Эрик.

— Извини, но ты… сам… и она… — Ответ вышел путанным из-за спазмов и коротких смешков, которые я никак не могла остановить. И понимала: если не получится, начнется настоящая истерика, с соплями, глубокими всхлипами и слезами в три ручья. Поэтому я старалась дышать и не думать об Алисе, наказаниях и дурацком ноже, который хотелось от всех спрятать, а лучше — зарыть в саду.

— Что я сам?

— Немного странно, не находишь? Твоя эта… Алиса приходит сюда, орет на меня, хватает за руки. А я нервная, между прочим! Паркет вон испортила…

— Черт с ним, с паркетом!

— Хорошо, черт с ним, — кивнула я. — Ты приходишь, потом она… Орет. А виновата я? Серьезно? Давай на меня все грехи повесим!

— Полина…

— Что — Полина? Поверь, я сама прекрасно справляюсь с ролью палача для себя!

Я отвернулась и подошла к окну. Тяга защитить артефакт была практически непреодолимой, но я убедила себя, что Эрик не знает, где он лежит, а если узнает и захочет забрать, я все равно противиться не смогу — он сильнее. Особенно сейчас, когда силы у меня были практически на исходе, несмотря на сон и отдых. Все же я много кена потратила в хижине Херсира, пытаясь пробить защиту.

— Что тебе сказала Алиса?

Эрик, похоже, сдаваться не собирался. Оставлять меня в покое — тоже. Значит, впереди день разборок, к которым я оказалась совершенно не готова. В голову лезли совсем другие мысли. О Гарди и том, хватит ли мне сил его излечить. О Лив. О том, где она может прятаться. О Хауке, который затаился.

Лужайку перед домом заливало солнце. Трава пробивалась нежно-зелеными полянками. Защитницы сегодня тренировались без Эрика — лишь с Гектором и Никой. Алисы среди них не было, как и Дарлы. Шепчутся, небось, перемывают мне кости. Ну их! Солнце проникало сквозь мутное стекло и грело кожу.

На вопросы об Алисе отвечать не хотелось. Вообще все вопросы Эрика таили в себе некий тайный смысл, вникать в который — себе дороже.

— Какая разница, что она сказала? Извини, мне не хочется обсуждать твоих любовниц. Или, может, уже стоит называть ее невестой?

Эрик, казалось, опешил. Несколько мгновений молчал, будто придумывал ответ. Ну а что? Я тоже умею задавать неудобные вопросы. Могу поклясться, этот был для него неудобным. Потому он и ответил на него своим вопросом:

— Это что, ревность?

— Эта пытка пострашней тринадцати ударов, которыми ты пугал меня. Когда я услышала вас в кабинете…

— Ты подслушивала? — удивился Эрик настолько, будто я сказала, что ем младенцев на завтрак. Будто подслушивать — это нечто уникальное и удивительное в нашем мире. Все подслушивают… время от времени. Мне вообще с этим везет — случайно получается.

Я пожала плечами.

— Пора привыкать считать себя дрянью. — Повернулась к нему, так как остро захотелось посмотреть на его реакцию. — Так когда ты женишься, Эрик?

— Ты плохо знаешь меня, если считаешь, что я могу жениться тебе назло, — обижено ответил он. От выражения его лица защемило в груди. Навернулись тщательно сдерживаемые слезы. Запечатанная за семью замками тоска вырвалась.

И я снова отвернулась. Сдалась. Вина давила на плечи. Неприятными волнами накатывала горечь. Показалось, Эрик ищет мне оправдания. Ищет и не находит, оттого злится. Оттого снова пришел. Зачем? Для предательства не бывает оправданий.