Я, говорит пёс - [12]

ОТЪЕЗД МАЛЬЧИКА

Он иногда подшучивал надо мной, и я часто не понимал как следует, что ему все-таки нужно. Обычно он говорил со мной по-французски, но иногда, видимо, вспомнив о том, что я по происхождению ирландец, — по-английски. Знал бы он, что интонация значит больше, чем любые слова, и что можно сказать «как ты мил» таким тоном, что это будет звучать как «ну и мерзкий же ты тип». Хотя, конечно, есть у меня определенный запас слов на французском языке: эти выражения вызывают приятные либо неприятные ощущения, в зависимости от ситуации, в которой они употребляются. Как-нибудь я вам о них расскажу.

Но сейчас мне хочется поведать вам о событии, важном для всей нашей семьи.

Я жил в семье уже год и часто присутствовал при чьих-нибудь отъездах и приездах, встречах и расставаниях. Но всегда члены моей семьи в конце концов оказывались вместе. Я безо всякого опасения наблюдал за тем, как они собирают чемоданы, садятся в машину, оставляют меня дома. Я заметил, что наступление хорошей погоды вызывает у людей сверхъестественную активность: они все суетятся и без конца говорят об отдыхе и путешествиях. Когда я впервые увидел, что по всему дому валяются большие коробки, в которые укладывают одежду и обувь, я не догадался, в чем дело. Я решил, что собираются продавать мебель. Но они уехали, взяв с собой коробки и оставив на месте мебель, меня и Вивиан, которая прибирала в доме и готовила еду для нас двоих. Теперь я гулял только с ней, жизнь наша была спокойной и грустной. Большая уборка оповещала меня о скором возвращении хозяев. Но каждый раз при виде знакомых коробок я начинал сомневаться: а не уедут ли они навсегда? Но присутствие Вивиан, которая всегда была так добра ко мне, вселяло в меня надежду. Однажды в их отсутствие в нашем доме работали маляры. Мне не нравится запах краски, но я был очень вдохновлен тем, что с их появлением в доме все пришло в движение. Передвигали мебель, перекрашивали стены, дом постепенно принимал новый облик. Я пребывал в полном восторге до того самого дня, когда решил понюхать большую банку с краской. Я задел ее лапами, и белая краска вылилась на пол; я отступил, чтобы не запачкать лапы, и опрокинул другую банку. Стараясь избавиться от неприятного запаха, я стал тереть морду лапами и еще больше запачкал ее. Просто катастрофа! Вивиан больше не разрешила мне заходить в комнаты, где работали маляры. Когда мои хозяева вернулись, на морде моей все еще были белые волоски. При виде бутылки с вонючей жидкостью, которая должна была вернуть мне мой натуральный цвет, я опрометью бросился прочь, и им пришлось отступить. Говорят, из-за этих белых шерстинок я стал похож на старика.

И все-таки невеселое это событие — отъезд. Ведь в коробки ни разу не укладывались мои пожитки: свитер, каучуковая кость и поводок. Я придумал план борьбы с этими чемоданами или как они там называются: попортить их все до одного, и тогда придет конец отъездам. Глупый, конечно, был план, но я в него так верил! Я стал грызть угол одного из них, помогая себе лапами. Это оказалось не так-то просто, и меня разоблачили. Рассерженный тем, что не могу остановить сборы, я схватил в зубы очень красивый красный туфель на тонком каблуке и в сердцах расправился с ним. Я надеялся, что хоть это задержит их. Угрызения совести меня не мучали, тем более что в шкафу оставался второй точно такой же туфель. У женщин всегда чрезмерное количество одежды, но ее грустный взгляд все же смутил меня: похоже, из двух туфель ей нужна была именно та, которую я сгрыз. И все равно они уехали. Зато когда в коридоре выстраивается вереница сумок и тюков, я точно знаю, что намечается поездка на дачу, и уж туда-то меня обязательно возьмут.

И вот однажды я увидел в дверях всего один небольшой чемодан. Размер, количество багажа и то, что сборы происходили в комнате Мальчика, ясно говорили о том, что уезжает именно он. Они сели в машину втроем, без меня, а через некоторое время вернулись вдвоем. Так я и думал. Я старался не отходить от них, потому что они были грустнее, чем обычно. А я-то решил, что Мальчик уехал на каникулы! Когда ребенок едет отдыхать — развлекаться, заниматься спортом, то родители бывают этому только рады. А эти двое явно не были склонны веселиться. После ужина они вдвоем вышли со мной погулять, и это тоже было непривычно для меня. В доме царила странная тишина, не предвещавшая ничего хорошего. Прошло несколько недель. Однажды в субботу мы на машине приехали в очень странное место. Большой дом был окружен садом. Я уже был воспитанным псом и знал, что не принято бегать где попало; наверное, поэтому они и решились взять меня с собой. Но что это? Бред какой-то! Пятьдесят мальчиков, и все как две капли воды похожи на нашего. Я рванулся к ним. И брюки, и ботинки — все вроде бы его. Но это был не он. Это еще что за дела? Недаром же родители взяли меня с собой: им не удалось отыскать его в толпе, но я-то здесь на что?

Наконец, от одной группы отделилась пара знакомых ног, и я узнал его. Я подпрыгнул от счастья и ждал от него того же. Почему он не решался показать свою радость перед другими? Я часто замечал, что люди в обществе ведут себя по-другому, чем наедине. Мы сели в машину и поехали. В машине он, наконец, дал волю своим чувствам, и я узнал в нем прежнего Мальчика. Объятиям и поцелуям не было конца. Он объяснил мне, что дом, окруженный большим садом, — это школа, ставшая для него вторым домом. Он живет там с такими же ребятами, как он сам. Я подумал о том, как был счастлив когда-то рядом с братьями и сестрами. Мне, как никому, было понятно, почему он говорит об этом с такой радостью. Но есть еще и горечь расставаний. Не возьмешь же с собой в школу семью и собаку. Школа — это совершенно другой мир, в котором мальчики собираются группами и разговаривают только со своими, совершенно не замечая посторонних. Что-то вроде клуба, куда вхожи только посвященные. Если бы меня здесь оставили, я напоминал бы ему о доме. Но как одиноко было бы тогда родителям! Я не могу их бросить, потому что, когда Мальчика с ними нет, я частично заменяю им его.